Во второй половине 1980-х гг. правительство оказалось между двух огней. С одной стороны, на него целенаправленно усиливали нажим профсоюзы (в большинстве своем перонистские), отражавшие недовольство наемных работников падением их жизненного уровня. В период 1984–1987 гг. в стране имели место 2142 трудовых конфликта, в том числе 10 общенациональных забастовок. Причем ситуация все время нагнеталась: только за первую половину 1988 г. были организованы 509 забастовок, включая одну всеобщую125. Враждебная правительству позиция ВКТ сыграла важную роль в поражении радикалов на промежуточных выборах 6 сентября 1987 г. [20] и продолжала создавать реальную угрозу их политическим позициям. Как отмечал видный деятель ГРС Родольфо Терраньо, "походило на то, что профсоюзы объявили бессрочную забастовку.."126.
С другой стороны, все отчетливее наблюдалось опасное осложнение отношений между правительством и основными предпринимательскими кругами, порой принимавшее форму прямой словесной конфронтации Р. Альфонсина с председателем Аргентинского индустриального союза (АИС) Эдуардо де ла Фуэнте, другими лидерами объединений частного бизнеса. Радикалы "упрекали" предпринимателей в том, что последние "медленно перестраиваются", не желают вкладывать капиталы в модернизацию и расширение производства, ведут дело к консервации модели (по выражению Р. Альфонсина) "синекурного капитализма", находящегося в тепличных условиях "под крылышком" государства и защищенного от иностранной конкуренции высокими таможенными барьерами127. Ведущие предпринимательские объединения страны (например, так называемая Группа 17), в свою очередь, критиковали правительство за неспособность стабилизировать экономическую обстановку, нерешительность в деле приватизации государственных компаний, беспомощность перед лицом инфляции, крайне высокие процентные ставки по банковским кредитам, постоянное повышение тарифов на электроэнергию, газ и горючее, что вело к росту производственных издержек. В конце июля 1988 г. Группа 17 обнародовала документ, содержавший эти и некоторые другие обвинения в адрес правительства и требование внести принципиальные коррективы в его макроэкономическую политику128.
Конфликт с деловыми кругами серьезно беспокоил радикалов. Тем более что часть предпринимателей, включая самых крупных, все настойчивее искали политического взаимопонимания с перонистами. Это ставило администрацию в неудобное положение, выход из которого найти было крайне сложно. Между тем краткосрочные прогнозы были неутешительными. Большинство экономистов предсказывали на период до конца 1988 г. сохранение низких темпов хозяйственного роста (увеличение ВВП на 0,5–1 %), повышение уровня инфляции в пересчете на год до 350–400 %, снижение на 3,5 % реальной заработной платы и дефицит государственного бюджета порядка 7–8 % ВВП129.
Такого рода пессимистические оценки (имевшие под собой, надо признать, весьма веские основания) свидетельствовали о том, что экономическая политика радикалов оказалась неспособной преодолеть затянувшийся застой и придать положительный динамизм хозяйственному развитию. Острейшей проблемой оставалась инфляция, набравшая высокие обороты в 1987–1988 гг. (см. рис. 3.1).
Вместе с тем нельзя не отметить и некоторые положительные моменты, одни из которых были плодом усилий правительства по модернизации экономических структур, другие – результатом изменений конъюнктуры на мировом рынке сельскохозяйственной продукции в благоприятном для Буэнос-Айреса направлении. Например, ощутимых успехов удалось добиться в ряде новых для Аргентины отраслей, в частности в информатике и биотехнологии. В первом случае речь шла о вводе в строй в марте 1988 г. в провинции Кордова предприятия компании ИДАТ ("Индустриа де альта текнолохиа С.А."), выпускавшего микропроцессоры, миникомпьютеры и другую электронную технику. Во втором – о выходе на мировой рынок аргентинской биотехнологической продукции. Так, компания "Милар" – ведущее предприятие отрасли – начала осуществлять поставки своих товаров в страны Латинской Америки (Бразилия, Мексика, Чили, Уругвай), США, Южноафриканскую Республику, Новую Зеландию130. Разумеется, на первых порах объемы экспорта были не слишком большие, но сам тренд имел для инновационного будущего аргентинской экономики принципиальное значение.
Рис. 3.1. Динамика потребительских цен
Источник. Dos siglos de economia argentina (1810–2004). P. 450.
Усиливалась роль национальной территории Огненная Земля как центра электронной промышленности Аргентины. Благодаря налоговым льготам здесь в середине 1980-х гг. обосновались 23 фабрики (в 1980 г. было только три), принадлежавшие транснациональным компаниям – обладателям известных мировых марок: "Касио", "Дево", "Филипс", "Саньо", "Шарп", "Джи-ви-си", "Фишер", "Телефункен". На их долю приходилось 90 % выпуска в стране теле– и радиоаппаратуры, видеомагнитофонов, другой электронной техники. Иностранные корпорации вложили в производство на Огненной Земле свыше 150 млн дол., вызвав своего рода локальный инвестиционный и экономический бум, особенно заметный на фоне общего хозяйственного застоя131.
"Помощь" аргентинской экономике оказала засуха, поразившая в 1988 г. ряд основных аграрных районов США. В результате на мировом рынке произошел существенный рост спроса на сельскохозяйственную продукцию и соответственно цен на нее. Так, с конца 1987 до середины 1988 г. цены на пшеницу возросли со 127 дол. за тонну до 157 дол., на сою – с 225 до 386 дол., на кукурузу – с 83 до 141 дол.132 По оценкам, в 1988 г. экспорт продукции сельского хозяйства мог достичь 5 млрд, а в 1989 г. – 7 млрд дол., что должно было обеспечить повышение стоимости всех экспортных товаров до 11,2 млрд дол. (на 2 млрд больше, чем в 1988 г.)133. В том случае, если бы приведенный прогноз сбылся, правительство Р. Альфонсина накануне президентских выборов 1989 г. могло получить уникальный шанс улучшить экономическое положение страны, ослабить давление многочисленных негативных факторов и тем самым несколько укрепить свои политические и электоральные позиции.
Этого, однако, не произошло. Цены на сельскохозяйственную продукцию на мировых рынках пошли вниз, что больно отразилось на состоянии аргентинской экономики (прежде всего на финансовом положении) и потребовало от Розового дома новых усилий по решению проблемы внешней задолженности. Буэнос-Айрес активизировал переговоры с МВФ и банками-кредиторами об условиях выплаты процентов по внешнему долгу, целью которых было добиться рефинансирования, получения новых кредитов и займов ("свежих денег"), пересмотра – в сторону уменьшения – размеров взимаемых процентов и отсрочки платежей. Параллельно происходил (правда, медленно и в скромных масштабах) процесс капитализации части внешней задолженности134. Учитывая серьезные финансовые трудности, правительство радикалов на международных переговорах указывало на необходимость политического решения проблемы задолженности, последовательно выступало в пользу согласованных действий стран-должников, поднимало вопрос о моратории на платежи по обслуживанию долга (хотя бы частичном, временном, по договоренности с кредиторами).
Откровенно политический характер носило заявление по вопросам внешней задолженности, сделанное Р. Альфонсином в ООН 1 июня 1988 г. Его призыв вдвое сократить международную ставку банковского процента (с 8 до 4 %) не встретил понимания у мировых финансовых кругов, но был использован аргентинской делегацией на переговорах с МВФ в качестве одного из доказательств неспособности страны самостоятельно, без новых зарубежных кредитов и займов, обслуживать накопившийся внешний долг. Кроме того, заявление Р. Альфонсина явилось своего рода пробным камнем реакции со стороны других развивающихся государств, и, как показали дальнейшие события, аргентинский демарш не получил сколько-нибудь серьезной международной поддержки. Аргентина продолжала оставаться с иностранными кредиторами один на один.
Другое направление экономической политики радикалов – курс на приватизацию части государственных компаний, а также повышение эффективности тех предприятий, которые оставались в госсекторе135. Процесс этот протекал тяжело, поскольку во многих случаях наталкивался на твердое сопротивление профсоюзов, считавших, что приватизация приведет к массовым увольнениям. В связи с этим отрицательно относились к идее демонтажа госсектора (а точнее – сокращения прямой предпринимательской деятельности государства) многие ведущие деятели перонизма. Возникали и другие препятствия. Так, правительством была подготовлена частичная передача частному капиталу ведущей авиатранспортной компании "Аэролинеас архентинас". По плану ответственного за госсектор министра Р. Терраньи, 40 % ее акций должна была приобрести скандинавская авиакомпания САС, и переговоры по этому поводу уже близились к завершению, когда аргентинская частно-предпринимательская группа "Пескармона" (одна из крупнейших в стране) неожиданно выступила с альтернативным предложением: вместе с европейскими фирмами "Алиталиа" и "Свиссэйр" купить 55 % акций "Аэролинеас"136. Тем самым развернулась реальная межмонопо-листическая борьба за получение наиболее "лакомых кусков" в ходе процесса приватизации.