Рынок украинских акций сейчас активно развивается, и будет развиваться дальше. Проблема в том, что на нем существует несколько триггеров, – факторов, играющих роль спускового механизма. И никто не может знать, как будут развиваться события после того, как механизм сработает.
Словом, рынок очень сложный. Тем не менее мы на него пришли: выработали стратегию и сейчас запустили Ukraine Renaissance Fund – один из первых в мире фондов, ориентированных на Украину.
Но наши планы соответствуют масштабам фондового рынка страны: до конца года планируем привлечь примерно 10 миллионов долларов, проинвестируем их и на этой планке на некоторое время зафиксируемся. Нашей компании не интересно большинство украинских "голубых фишек": считаем, что они переоценены. В то же время там много интересных бумаг второго эшелона. Однако на Украине, в отличие от Казахстана, внутреннее законодательство недружественно. В Казахстане рынок бедный, но работать на нем удобно. На Украине рынок неплохой, но нерезиденту здесь работать невозможно.
– Почему же вы туда выходите?
– Во-первых, это диверсификация. Причем, что существенно, украинский рынок не коррелирует с российским. Во-вторых, Украина будет развиваться. А тот, кто оказывается на рынке первым, обычно получает преимущества. Кроме того, если клиент хочет инвестировать в Украину, а управляющий не может ему дать этот сервис, то клиент уйдет туда, где делают нужный ему портфель.
– Значит ли это, что есть клиенты, желающие инвестировать в Украину?
– Конечно! Наиболее активных приходится даже сдерживать. Клиенты одержимы идеей, что Украина – это российский рынок после кризиса, на котором скоро все бумаги будут сильно расти. Идея эта ошибочна: в цены украинских "голубых фишек" все ожидания уже заложены.
– Куда еще на пространстве СНГ хотят инвестировать ваши клиенты?
– Как ни парадоксально, у наших клиентов есть интерес к Узбекистану, Киргизии. Там, возможно, что-то можно брать еще очень дешево. Есть интерес и к Прибалтике, хотя ее промышленность больше связана с экономикой Евросоюза. Страна с огромным потенциалом – Белоруссия: белорусские транспортные компании, нефтепереработка, машиностроение. Но в экономическом смысле там ситуация нашего 93-го года. Определенный интерес может представлять и Закавказье. Возможно, года через 3–4 крупные российские инвестиционные компании будут покрывать ощутимую часть постсоветского пространства.
Если же говорить именно об инфраструктуре, то и на Украине, и в Казахстане существует система центрального депонирования, специальные риски там не просматриваются. Кроме того, практически везде работают крупные банки, имеющие свой кастодиальный бизнес.
Существующие проблемы имеют не административный характер – это проблемы ограничений на движение капитала. Плюс проблемы самих рынков – их роста и выбранной модели развития. Нельзя включить акции украинских или казахстанских компаний в листинг РТС и добиться того, чтобы они там торговались, чисто организационными мерами.
Тему объединения экономик на постсоветском пространстве все-таки еще рано обсуждать всерьез. Единственная страна, которая действительно быстро двигается к открытому фондовому рынку, – это Россия. Так что давайте пока поработаем на родине – здесь можно многое сделать.
11. ВО ГЛАВЕ НАЦБАНКА
Перемены, инициированные президентом Назарбаевым в системе государственного управления, нежданно коснулись и меня. Хотя я как раз работал в частном бизнесе и был этим вполне удовлетворен.
Начались перемены с того, что на встречу с президентом меня вызвали, не объясняя конкретного повода. Это происходило в октябре 1999 года, помню, что в Астану я прилетел утром. Когда ехал из аэропорта в город, стали звонить из отдела кадров администрации президента и настойчиво уточнять детали биографии. Меня это, честно говоря, насторожило, чтоб не сказать напугало. Чтобы понять ситуацию, я зашел к коллеге Жандосову (который тогда был первым вице-премьером) и стал его пытать: что происходит? Особой ясности беседа не принесла. Жандосов сказал, что готовятся изменения, возможно, и кадровые, но деталей он не знает – он, как скоро стало понятно, и правда, не был в курсе дел.
В состоянии прежнего неведения, делать нечего, я отправился уже непосредственно по месту вызова – к главе администрации президента г-ну Калмурзаеву. А тот вместо комментариев внезапно стал поздравлять меня с назначением на пост!
– С каким, простите, назначением?
– На пост председателя Нацбанка, Григорий!
Мне на ум, разумеется, первым делом пришла мысль о заветной опционной программе "Дойче банка" – не придется ли ее в таком раскладе лишиться. Ну а кому легко отказаться от миллиона долларов? И я задал естественный (как мне казалось) в таком положении вопрос:
– Нельзя ли все это отложить?
– Ты о чем? – поинтересовался Калмурзаев. – Твою фамилию уже сообщили председателям палат. Не вздумай отказываться, сильно подставишься. Иди лучше присягу учи. А перед этим тебя минут на пять заведут к президенту, так ты ему-то этого не вздумай повторять. Тебя на серьезную должность назначают!
– А Дамитов в курсе? – я все-таки не мог вот так сразу прекратить задавать вопросы.
– Нет, – степенно ответствовал глава администрации. – А ему зачем?
– Ну как же? Он ведь еще пока председатель Нацбанка, нужно же его в известность поставить.
– Когда будет нужно, тогда и поставят.
Выйдя, я сразу стал звонить Дамитову. Но уже в самом начале нашей беседы меня вызвали к президенту.
Президент начал с того, что теперь, когда я буду занимать такой серьезный пост, бороду придется сбрить: "один такой ходишь".
Потом спросил, какие цели я себе ставлю как председатель Национального банка. Я сразу сказал, что один из приоритетов – восстановление доверия населения к банковской системе. Что я берусь резко увеличить объем депозитов физических лиц. Для этого нужно будет, в числе первоочередных мер, создать фонд страхования вкладов и ужесточить законодательство о банковской тайне. И добавил, что бороду сбрею, когда сумма вкладов населения достигнет миллиарда долларов.
Президент сказал: "Все вы обещаете много денег, когда вас назначают, а потом не выполняете обязательств". Но оферту мою, как показала жизнь, запомнил. А к сообщению об опционе "Дойче банка" президент отнесся очень спокойно: у него мои стенания никакой поддержки не нашли. Как руководитель государства Нурсултан Абишевич имел свою мотивацию – расставлять людей, как он считал правильным для реализации общих задач. И, если без шуток, то сам я всегда и понимал, и уважал эту логику. Он мне сказал: "Да будешь ты еще миллионером. Но только потом".
Собственно, на этой бодрой ноте – что миллиона долларов мне не видать – прием у президента закончился.
Началась процедура представления в парламенте. Депутаты принялись задавать мне вопросы, не каждый раз дружелюбные. (Честно говоря, мои отношения с парламентом не были безоблачными до моего вступления в должность председателя Национального банка, да и потом тоже: в 2002 году мажилис даже обращался к президенту с просьбой снять меня с работы.) Собственно говоря, по целому ряду задаваемых вопросов я очень даже имел что возразить. Слово за слово, разговор обострился, и президент увидел, что моя кандидатура вызывает у части парламентариев явное раздражение. Тут он взял слово и сказал: "Напрасно вы наезжаете на Марченко, он специалист с серьезной квалификацией. И к делу, кстати, относится предельно ответственно: сейчас пообещал мне, что если объем вкладов на депозитах казахстанских банков достигнет миллиарда долларов, то он сбреет бороду".
Этот яркий пиаровский ход всем понравился (пользуясь случаем, хотел бы подчеркнуть, что придумал его отнюдь не я). Журналисты потом всячески раскручивали этот сюжет: мало кто обошелся без упоминаний о судьбе растительности на моем лице. И когда я бороду таки сбрил (потому что задачу мы выполнили!), то везде публиковали заметки о том, каков я стал безбородый. И мои "бритые" фотографии. И западные журналисты из всего периода моей работы в ЦБ до сих пор помнят почему-то главным образом именно эту историю. Хотя были у меня, хочется надеяться, и другие достижения в должности председателя Национального банка.
Одним словом, в итоге меня утвердили на посту, и я снова стал работать в Национальном банке. Но уже в должности председателя. Немцы, конечно, на меня слегка обиделись. По условиям договора я обязан был предупредить их об уходе за три месяца, а они узнали о нем уже как о свершившемся факте из сообщения агентства "Рейтер".
Ну, расставание с "Дойче банком" не было легким и для меня. Но, тем не менее, оно состоялось. И началась совсем другая работа. И по насыщенности она составила в моей жизни целую эпоху, хотя продолжалась не так уж долго, чуть больше четырех лет: с октября 1999 года по январь 2004.
Вообще говоря, на тот момент, когда я снова пришел в Национальный банк, теперь уже как лидер, нам предстояло начинать работу совсем не с нуля.
Во-первых, имелась команда. Правда, из тех людей, с которыми я работал в непосредственной связке в свой "первый приход", в Национальном банке к тому времени не осталось никого. Сембаев уже давно работал в частном секторе, Жандосов – в государственной компании "Кегок", Дамитов стал советником премьера. Шукеев, который сейчас является акимом (губернатором) Южно-Казахстанской области, а до этого – мэром города Астана, в тот момент стал, если мне не изменяет память, министром экономики. Назарову уже тогда было за 60, он ушел на пенсию.