— Надо было мне эту книжку прочитать два года назад. Я тогда перед разводом помог своей убывающей жене усыновить одного еврейского мальчика. Она, как и положено женщине, сразу забыла про свои обещания и я теперь выплачиваю на него алименты, — Сказал я, усевшись за стол.
— Ну ты прямо как отец Терез. У них есть мать Тереза, а ты у нас отец. И охота же тебе было содержать чужого ребенка…. — иронично посмеялся лейтенант, расставляя на столе выпивку и закуску. — Так сколько можно вас ждать? Шяшлик остывает. Водка греется.
— Не надо ля-ля. — к столу подходило двое наших знакомых лейтенантов, с которыми я поздоровался и по-дружески обнялся. — Солнце уже село и водка не может нагреться.
— Все! Пора начинать беседу. — Воскликнул Тимофеев, взяв на себя роль тамады и посчитав все приготовления завершенными.
Первая бутылка была открыта и металлические колпачки, которые обычно предохраняют взрыватели 82-мм мин, стали наполняться «живой водой».
Весь вечер мне травили местные байки про войну, а я в ответ рассказывал про наши приключения в городе Буденновске.
Домашнее вино, конечно, дело хорошее, — прокомментировал Николай празднование нами дня военного медика и продолжил:
— Тут Валерка Златозубов недавно на засады ходил, ну на этот малый хребет. Четыре ночи выходили на охоту и ничего, все впустую. И на пятую, последнюю, засаду он решил не пойти и остался на дневке. А с группой вместо себя отправил Олежку Лобанова, который был у него вторым офицером. И надо же было именно в эту ночь по — падается ЗиЛ-длинномер. Наши его не обстреляли, а просто тормознули на лесной дороге. Стали машину досматривать. Сидят там, в кабине два чеха, белые от страха и даже говорить не могут — подумали, что их сейчас и кончат. А кузов доверха загружен ящиками с левой водкой. Ну ничего из оружия и боеприпасов нет и Олежка стал чесать затылок от такой задачи. И придумал: попросил водилу довезти их до одного места, чтобы к дневке поближе идти было. Сел он в кабину, а группа в кузове на ящиках едет. Бойцы втихую для командира три бутылки взяли. А для себя — не знаю. Доехали они до нужного поворота, выгрузились и отпустили машину. Тут у чехов от радости появляется красноречие и они предлагают нашим целый ящик водки взять с собой. Но образцовый командир группы вежливо благодарит и говорит, что они уже взяли три бутылки. Короче говоря, так они и отпустили ночью в лесу этот грузовик с водкой.
Приходит группа на дневку и Лобанов докладывает Валерке про этот ЗиЛ. А Златозубов от возмущения только минуту молчал, а потом полчаса вполголоса матом крыл все вокруг: бестолковых командиров, отпускающих ночью в лесу грузовики с самопальной водкой; чеченцев, которые поехали по этой дороге именно на пятую ночь; себя, любимого, решившего отоспаться после четырех засад; бойцов своей группы, которые не надоумили молодого командира на гораздо большие подвиги, чем эти несчастные три бутылки…
Весь остаток ночи потом Валера не спал и переживал от такой упущенной удачи. Днем их на броне эвакуируют и по прибытии в батальон оба офицера сразу идут на доклад к командиру. Про свои четыре ночи Златозубов докладывает точно и четко, но потом хватается за сердце и говорит, что про пятую ночь пусть докладывает старший лейтенант Лобанов, а он не может… Тут Олежка встает и рассказывает про этот Зил с длинным прицепом, как тормознули, досмотрели, доехали и потом … отпустили.
Комбат все внимательно выслушивает и затем спрашивает:
— Понятно. А где водка?
Златозубов начинает краснеть и отворачивается, а Олежка добросовестно достает эти три поллитровые бутылки и ставит на стол перед командиром батальона.