— Это вы его и убили! Вы ведь убийца! Вот почему вы заставили меня развязать и снова завязать веревки... Для того, чтобы позднее изловчиться и...
— О, боже ты мой! — Дикин усталым движением налил себе кофе.
Разумеется, мотив налицо: я хотел занять его место! Поэтому я пробрался к нему, расправился на свой манер: сделав все так, чтобы смерть выглядела естественной, а потом объявил всем, что его убили. А после убийства я, конечно, снова связал себе руки, по всей вероятности ногами. — Он поднялся, подошел к запотевшему окну и стал его протирать. — Неудачный день для похоронного обряда.
— Обряда не будет. Доктора Молине отвезут обратно в Солт Лейк.
— Но на это потребуется много времени.
Не глядя на него, она сообщила:
— В багажном отделении около тридцати гробов и они пустые.
— Вот как? Черт возьми, это не воинский состав, а прямо-таки железнодорожный катафалк!
— Что-то в этом роде. Нам сказали, что гробы везут в Элко, но теперь-то мы знаем, что их везут в форт Гумбольдт. Скажите, кто по-вашему это сделал?
— Это не сделали ни вы, ни я. Значит, остаются только шериф да семь десятков других... Не знаю, сколько тут везут солдат... Ага, вот они и возвращаются.
Вошел Клэрмонт, а за ним Пирс и О'Брайен. Полковник угрюмо кивнул Дикину и тяжело опустился в кресло. Через мгновение он протянул руку к кофейнику.
Как и предсказывал Дикин, снег с каждым часом становился все гуще.
Поезд шел теперь по живописным местам, прокладывая себе путь через решетчатый мост, перекинутый через бездонную с виду пропасть. Подпорки моста терялись в мрачной, наполненной снежными хлопьями глубине. Тормозной вагон только что миновал мост, как вдруг весь эшелон сильно тряхнуло и состав резко остановился. Взрыв крепких словечек со стороны Клэрмонта выразил чувства всех присутствующих. Через несколько секунд Клэрмонт, О'Брайен, Пирс, а за ними и Дикин были уже на ногах и, соскочив с подножки, стали по колено в снегу передвигаться к локомотиву.
Банлон, морщинистое лицо которого было искажено тревогой, уже бежал вдоль состава им навстречу.
— Он сорвался вниз!
— Кто?... Куда сорвался?
— Мой кочегар, Джексон! — Банлон подбежал к мосту и устремил взгляд в белесую бездну. К нему подошли остальные, включая сержанта Белью и нескольких солдат. Все осторожно и со страхом посмотрели вниз через край моста.
На глубине шестидесяти-семидесяти футов, на выступе скалы, в неестественной позе виднелась человеческая фигурка. А футами ста ниже смутно белела на дне пропасти пенящаяся вода реки.
— Что скажете, доктор Дикин? — спросил Пирс, сделав легкий акцент на слове «доктор».
Тот коротко бросил:
— Он мертв! Это и дураку ясно!
— Я не считаю себя дураком, но мне это не ясно, — мягко возразил Пирс. — А что если он нуждается в медицинской помощи? Вы согласны со мной, полковник?
— Моя власть не распространяется на Дикина, — заметил полковник Клэрмонт.
— И власть Пирса тоже, — добавил Дикин, — если я спущусь вниз, где гарантия того, что он не подстроит мне «несчастного случая»? Вроде обрыва веревки... Ведь вы все знаете, какого мнения обо мне шериф. И все знают, что после суда мне крышка. Шериф сэкономил бы массу времени, если бы просто отправил меня сейчас на дно этой пропасти.
— Веревку будут держать шесть моих солдат, Дикин, — проронил Клэрмонт с каменным выражением лица. — И не надо меня оскорблять!
— Прошу прощения! — Дикин поймал конец веревки, сделал двойную петлю, просунул в нее ноги и обернул веревку вокруг пояса. — Мне необходима вторая веревка! Я подумал, что кочегару все-таки неприлично лежать вот так на скале, пока вороны не очистят его кости.