Антиквара Васю Плешивого (он же Вася Ухоплан, он же Васька Фарца, он же Кот Базилио и он же Кэмэл с Авиазаводской) я знал еще со времен счастливого советского детства. В клубе филателистов марками обменивались. Он большим был мастером неравноценных сделок. За что и получал неоднократно по дикорастущим лопухам.
Постарше стали, он на пятаке у Танка подвязался жвачкой и джинсами фарцевать. Первые свои ливайсы я у него, кстати, брал. За сто десять. Вообще-то он сдавал по сто двадцать. Но мне по блату десятку скостил. До сих пор шорты из тех штанов с места на место перекладываю. Храню на антресолях. Жалко выбросить. Дороги как память.
В общем, Васю я знал еще нелысым. И Вася знал меня еще неседым. Поэтому и впустил меня без всяких в свою Аладдинову пещеру. Хотя уже и гремел вовсю пуленепробиваемыми жалюзи.
Повертел перстень, плечами пожал и сказал:
— Да чего там по каталогам-то копошиться. Я и так вижу, что это перстень Ордена дрозда. Попадалось мне лет пять назад такое. Было дело. Выставили на продажу. Оказалось краденым. Сняли с продажи.
— Орден дрозда — это в смысле орден? — спросил я и начал буравить пальцем дырку в пиджаке. — А кавалерам ордена еще и перстень.
— Нет, орден — это в смысле тайное общество, типа братство.
— Орден дрозда? Это что еще за хрень? — Я напряг всю свою память, но ничего не вспомнил и признался: — Чегой-то слыхом не слыхивал о таком.
— О рыцарях-тамплиерах слышал?
— Ну.
— О мартинистах, розенкрейцерах, масонах всяких?
— Об этих — да. И об иллюминатах тоже. Мы все учились понемногу. Чему-нибудь и кое-как.
— А о рыцарях дрозда, значит, нет?
— Не-а, ничегошеньки, только о дроздовцах.
— Ну, это из другой оперы… Короче, был вроде бы такой тайный Орден. В Англии возник. В пятнадцатом, кажется, веке. А может, в шестнадцатом… Ну, в общем, возник.
— Тоже строители?
— Да нет. Не стройбат. Птицеловы.
— Птицеловы?
— Ну да. Птиц ловили. Не всех, правда. А только дроздов.
В этот момент где-то рядом заверещал телефон. Я даже не сразу и сообразил, что это тот, который у меня в кармане — трофейный. Сообразил не сразу, но сообразил.
— Да, — говорю в трубу елейным голоском. Мне оттуда голосом потусторонним:
— Как?
— Да пока никак, — отвечаю предельно искренне. И слушаю внимательно, чего скажут. А там сразу гудки. Но мне всё равно в радость: телефончик-то нарисовался. Есть теперь зацепочка. И вернулся к разговору с Васькой:
— Извини. Так зачем они дроздов-то ловили?
— Как зачем? Бошки им откручивали. Вот зачем. Видишь, на перстне только одна голова. С глазом остекленевшим. Хотя, конечно, не стекло это, а бриллиантик.
— Нет, ну а зачем они это делали?
— Бошки-то зачем откручивали? Не знаю. Чтоб не орали, наверное.
— И в чем был смысл действа?
— Ну, на то и общество тайное, чтобы смысл был от непосвященных скрыт.
— Так бы сразу и сказал, что ни черта не знаешь.
— Ну не знаю, ну слышал только краем уха, ну не специалист — что теперь?
— Дай наколку на специалиста.
— В Англию поезжай… Хотя подожди. Этот старик-то…
— Какой старик?
— Ну, которому я перстень ворованный под протокол возвращал. Он-то, наверное, в курсах. Трясся аж весь, когда… Он точно в курсе. Если еще жив, конечно.
— А что за старик?
— Я так тогда понял, что при научной библиотеке консультантом этот перец подвязан. При областной.
— Как зовут?
— Да что я, помню, что ли? Он не из коллекционеров. Я его тогда первый и последний раз видел. И откуда у него тот перстень оказался, я, честно говоря, не знаю. Может, кто из его предков ссыльным декабристом был. Те еще любители были в тайные общества поиграть. Но не спросил я. При ментах постеснялся. Да и заполошно было. Кстати, а у тебя эта гайка откуда?
Я промолчал.