В основном от Джина; другим источником была потрепанная книжка в мягкой обложке, которую тот захватил с собой, научно-фантастический роман с футуристическим изображением грузовика с прицепом на обложке. Говорил город с небольшим механическим акцентом, иногда проглатывая слоги. В остальном речь была вполне отчетливой.
Город просил называть его Зоундом.
— Я вижу, что по своему генетическому коду ты сильно отличаешься от построивших меня существ, — сообщил Зоунд Джину.
— Все правильно, — ответил Джин. — А это что-нибудь меняет?
— Нет.
— Разве ты не был спроектирован, чтобы обслуживать того, кто тебя создал, — кто бы он ни был?
— Это верно. Но меня также изначально запрограммировали для оказания гостеприимства посетителям. Ты — посетитель, я тебе оказываю гостеприимство.
— Очень мило со стороны тех, кто тебя построил. Скажи-ка еще раз, как ты их назвал?
— Умой.
— Забавное слово.
— Что в нем забавного?
— Извини, не хотел тебя обидеть.
— Нет, я просто спросил, — сказал Зоунд. — Мне уже который век не удается посмеяться от души.
В течение последующих нескольких недель они часто беседовали. Джин кое-что разузнал про умоев, приземистый народец, чем-то напоминающий земляных жаб. История племени была долгой и непростой, высшим расцветом явилось строительство нескольких самодостаточных, вполне разумных городов. К тому времени численность умоев сократилась во много раз по сравнению с ранними периодами. Затем что-то случилось — Джин точно не понял, что именно, — умой покинули города и постепенно вымерли. История на каком-то этапе просто оборвалась. Джин постарался перевести временную шкалу умоев в земной эквивалент, и получилось, что умой прекратили свое существование сто — сто пятьдесят тысяч лет назад. Во всяком случае, прошло уже немало времени с тех пор, как глаза последних умоев смотрели на этот мир. Купола главных городских соборов потускнели, но в целом город оставался нетронутым и сохранил свои функции.
Из своей «квартиры» в башне Джин мог обозревать весь город. Проведя большую часть дня в городской библиотеке, он возвращался домой, съедал синтезированный, но приятный на вкус ужин, затем садился у окна и глядел на поднимающиеся над равниной высокие шпили, пока расплывшееся желтое солнце не скрывалось за далекими горами. Затем забирался в умойскую постель — нехитрое приспособление вроде спального мешка с губчатым дном — и слушал тишину, пока не впадал в дремоту.
Снились ему пустые города и вымершие народы.
Проснувшись, он посвящал некоторое время попыткам найти портал, хотя вполне осознавал, что тот, возможно, никогда больше в этом мире не появится. А если и появится, не предсказать, в каком месте всплывет и как надолго.
Но Джин догадывался, что можно привлечь на помощь тайные силы города. Как он предполагал, достижения науки и техники, от которых сознательно отказались умой, на Земле даже не были известны. В эпоху заката своей цивилизации умой стремились упростить жизнь, вернуться к основам бытия. И в этом, надо сказать, преуспели, ослабив контроль над жизнью настолько, что она просто выскользнула у них из рук. Последние умой покинули города и кое-как перебивались еще довольно продолжительное время, около пятидесяти тысяч лет. Потом природные ресурсы истощились, болезни и косность взяли свое, и умой канули в небытие.
— Что доказывает, — пробормотал он, уставившись в библиотечный монитор, — надо учиться на чужих ошибках...
— Что, простите?..
— Ничего. Пора мне перестать разговаривать с самим собой.
— А эта привычка распространена среди вашего вида?
— Да, это считается вполне нормальным. Не обращай внимания. — Джин зевнул. — Я совсем вымотался, но давай еще раз повторим.