Эге, я понял: спиритум – это ж и впрямь спиртное! То, что надо, – обрадовался парень. – Поди, марочное, коллекционное, не зря же под замком! А то и вообще чистый спирт... Ну и Лепрекон Абрамович, ну и удружил! Молодец, – Глеб выключил спринт-шокер, сунул его за ремень. Потом, вдруг что-то сообразив, с новым интересом глянул на дверь-решётку, на карту, где имелась пиктограмма в виде той решётки, и хлопнул себя по лбу:
– Вот же он, ориентир! Ай да я, ай да каркер спиритум! Сейчас бутылочку прихвачу и на рабочее место, хватит дурака валять, пора и делом заняться. – Глеб прижался к решётке, протянул руку: увы, до заветного стеллажа не хватало всего ничего, сантиметров десять.
– Тю, блин, – в сердцах выругался Глеб, – облом какой! Что же делать-то? Дубинкой, что ль, в какую бутылку потыкать? Нет, упадёт и разобьётся, никакого с того проку... – он закручинился, но ненадолго: когда чего-то очень хочется, даже обезьяна может проявить недюжинную смекалку! Не говоря уже о творческом человеке, у которого душа требует выпить.
– Врёшь, не возьмешь! – прорычал Глеб, выдёргивая ремень из брючных петелек, – и не такие преграды брали! – он бросил спринт-шокер на пол, торопливо продел ремень в его же скобу-застёжку и, вновь прижавшись к решётке, не целясь – куда попадёт, туда и попадёт – накинул самодельное лассо на горлышко одной из бутылок. После чего крайне осторожно стал затягивать петлю. А уж затем рывком сдёрнул бутылку с полки, в полёте поймал её свободной рукой и, счастливый до невозможности, вытащил посудину через ячейку решётки.
– Так-то, – невесть перед кем похвалился Глеб, – знай наших, – устроив ремень на место, парень подхватил дубинку и скоренько отправился в обратный путь, крепко прижимая трофей к груди. Теперь, когда Глеб знал где он находится, никаких проблем с возвращением в зал аптеки не предвиделось. А что до всяких призраков и чертовщины, так какой же русский человек её убоится, коли у него с собой полный флакон выпивки и непреодолимое желание с той выпивкой разобраться! Тут, пожалуй, чертовщине самой надо бояться, прятаться и не шуметь... Во избежание всяческих неприятностей, так сказать.
Аптечное помещение встретило Глеба мёртвой тишиной: ничего здесь за время отсутствия мужественного охранника не изменилось. Всё тот же защитный полог, всё те же головы на стенах, прилавок с кассовым аппаратом и монитором – хозяин аптеки, к счастью, пока не вернулся, а то, небось, было бы крику, увидь он Глеба с добычей!
Повесив маршрутную карту на место, Глеб поставил бутылку на прилавок, вернул спринт-шокер в зажимы и, облегчённо переведя дух – фиг он больше на обход пойдёт, фиг! – пошёл искать стакан и какую-нибудь закуску. Сейчас он накатит по первой, расслабится, а после не торопясь, потихоньку, изучит содержимое чужого портмоне: из-за всей этой свалившейся на него внезапной охранной непонятности Глеб напрочь забыл о найденном... ну, почти найденном, кошельке.
Стакан нашёлся у рукомойника, за одним из шкафов, а закуской послужил надгрызенный чёрствый пряник, обнаруженный под прилавком. Больше ничего съестного в помещении не было, разве что какими микстурами и таблетками попользоваться...
С сомнением оглядев пряник, Глеб на всякий случай ополоснул его под краном и положил на прилавок, сушиться. А после, глотая слюну в предвкушении, взял бутылку и, поднатужившись, хоть и с трудом, но выдернул из неё далеко выступающую длинную пробку.
Пробка выскочила с оглушительным хлопком, не хуже чем из бутыли с тёплым, старательно взболтанным шампанским; из горлышка вырвалось дымное облачко и тут же растаяло. А сама бутылка вместе с пробкой рассыпались зелёным пеплом, который, впрочем, тоже немедленно исчез.