— Садись.
— Не сяду.
— Сядешь, — мама взяла Славика за руку, подвела к столу и усадила на стул.
— Ну и что, — сказал Славик. — Просто ты сильнее, вот и все. А учить я не буду. Буду просто сидеть.
— Не будешь учить — не пойдешь в школу.
— Пожалуйста, — сказал Славик. — Мне дома даже лучше сидеть. Ты в школу уйдешь, а я телевизор включу.
— Ты прав, — спокойно сказала мама, — ты пойдешь в школу и будешь получать двойки.
— Ну и пускай.
— Затем тебя выгонят из школы.
— Ну и пускай.
— Ты будешь слоняться по улицам и попадешь в шайку преступников. Они доведут тебя до преступления.
— Не доведут, — сообщил Славик. — Я и преступников не буду слушаться. Нам надоело, что все над нами командуют.
— Кому это нам? — с изумлением спросила мама.
— А всем ребятам.
— Ах вот как! У вас, выходит, целая организация?
— Никакой организации нет. Чего ты меня все время спрашиваешь! Я больше отвечать не буду.
— Ну что ж, — сказала мама. — Обождем папу. Посмотрим, как ты с ним будешь разговаривать. Он с тобой церемониться не станет. Он тебе покажет...
— Чего покажет?
— Узнаешь чего, — загадочно сказала мама и ушла в другую комнату.
И Славик понял, что первый бой он выиграл. Впервые в жизни он понял, что если твердо стоять на своем, то можно добиться чего угодно. Конечно, в кино он теперь попадет не скоро. Ну что ж... Мир вокруг переполнен взрослыми, и они пока что сильнее. Славик не будет делать всего, что хочется. Но он НИКОГДА не будет делать и того, чего ему не хочется.
«А как там у Галки и Юрки? — подумал Славик. — Может быть, они струсили? Особенно — Юрка. У него мать не учительница. Она с ним церемониться не станет».
Славик вздохнул и стал рисовать очки какому-то великому ученому, смотревшему на него со страницы учебника истории.
— Это еще зачем? — растерянно спросила мама. — Разве мы тебя когда-нибудь учили плохому?
— Нет, мамочка, ты ничего не понимаешь, — сказала Галка — Совсем дело не в плохом и не в хорошем. А главное, что я буду жить, как сама хочу.
— Ты и так живешь как хочешь. Разве мы тебе мешаем?
Галка подошла к маме и обняла ее за шею.
— Ты опять не понимаешь, мамочка. Это значит: если мне чего-нибудь не хочется делать, я и не буду — вот и все.
— Ну и не делай, — сказала мама, в свою очередь обнимая Галку. — Разве я заставляла тебя когда-нибудь делать что-нибудь плохое?
— Нет, ты опять не понимаешь. Вот, например, я не захотела идти в школу — и не пошла...
— Как же так — не ходить в школу? — изумленно спросила мама, выпуская дочь из объятий. — Зачем?
— Ни за чем, — пояснила Галка. — Просто потому, что мне так хочется.
— Но должен же в этом быть какой-то смысл! Или ты просто шутишь?
— Я не шучу, мамочка.
— Галочка, — сказала мама, — я ничего не понимаю.
— Мамочка, — ответила Галка, — я же тебе все объяснила. Мне надоело всех слушать, всех взрослых, что они мне говорят — как будто они умнее всех. Если бы ты уронила часы в воду, ты бы только расстроилась, и все. И ни от кого тебе бы не попало. А я вот тоже расстроилась, но мне ведь еще и попадет от папы. А я не хочу, чтобы мне попадало. Я хочу перестать его бояться. И я теперь его не боюсь. И никто мне ничего не сделает! И пускай меня хоть в тюрьму посадят!
— Господи, какая тюрьма? — простонала мама. — Ты еще чего-нибудь натворила?
— Не натворила, — успокоила Галка маму. — А если натворю, то все равно никого бояться не буду.
— Галочка, ты выведешь меня из себя!
— Мамочка, я тебя не вывожу, я не нарочно.
— Но я все-таки могу выйти из себя!
— Выходи, если тебе хочется, — сказала Галка. — Все равно ты мне теперь ничего не можешь сделать.
— Я и не собиралась ничего с тобой делать. Но теперь, кажется, сделаю.
— Что, мамочка? — спросила Галка.
— Я... — сказала мама. — Я тебе... Я тебя... Впрочем, я подожду, пока вернется папа. Тогда увидишь...
И мама ушла на кухню. Она молола мясо и чуть не смолола свой собственный палец; она разбила яйцо и вылила его в помойное ведро, а скорлупу бросила в чашку с фаршем. Она была сама не своя, потому что все время думала о дочери. И никак не придумывалось у нее никакого наказания, разве что бить, но о том, чтобы бить Галочку, не могло быть и речи.
Приготовив ужин, мама заглянула в Галкину комнату.
— А есть ты тоже не будешь?
— Конечно, буду, мамочка, — отозвалась Галка. — Я такая голодная!
Они вместе поужинали. И все было как обычно. И мама, поглядывая на Галку, не находила в ней никаких перемен: дочка ела с аппетитом и выглядела веселой. К концу ужина мама совершенно успокоилась.
— Спасибо, — сказала Галка как обычно.
— На здоровье, — как обычно ответила мама. — Ну, а теперь — за уроки.
— Мамочка, я же тебе говорила... Я теперь не буду делать, если мне не хочется.
— Но ведь раньше ты... ты всегда делала...
— Мамочка, ведь уроки делать никому не хочется. Мне и раньше не хотелось, только я слушалась. А теперь-то я ведь не слушаюсь, ты разве забыла?
— Но ты же пошла ужинать. Я тебя позвала — и ты пошла... Я думала, ты шутила.
— Ой, мамочка, — сказала Галка, — до чего же ты непонятливая. Ужинать мне как раз хотелось. Это совсем другое дело.
Мама поднялась из-за стола с растерянным видом. Она смотрела Галке в лицо, но не находила в нем ни злости, ни какого-то особенного нахальства. Девочка говорила то, что думала, и делала то, что говорила.
— Тогда... — сказала мама тихим голосом. — Тогда это просто нечестно. Я даже не сержусь на тебя. Я вижу, что ты меня совсем не любишь... Я не сержусь, я просто очень обиделась.