— По-моему, их пятнадцать.
— Чего, чего? — спросил Кролик.
— Пятнадцать.
— Пятнадцать чего?
— Твоих детей.
— А что с ними случилось?
Пух потер нос и сказал, что ему казалось, Кролик говорил о своих детях.
— Разве? — небрежно сказал Кролик.
— Да, ты сказал…
— Ладно, Пух, забудем это, — нетерпеливо перебил его Пятачок. — Вопрос вот в чем: что мы должны сделать с Кенгой?
— А-а, понятно, — сказал Пух.
— Самое лучшее, — сказал Кролик, — будет вот что. Самое лучшее — украсть Крошку Ру и спрятать его, а потом, когда Кенга скажет: "Где же Крошка Ру?" — мы скажем: "АГА!"
— АГА! — сказал Пух, решив поупражняться. — АГА! АГА!
— По-моему, — заметил он немного погодя, — мы можем сказать "АГА", даже если мы не украдем Крошку Ру.
— Пух, — сказал Кролик покровительственным тоном, — действительно у тебя в голове одни опилки!
— Я знаю, — скромно сказал Пух.
— Мы скажем "АГА" так, чтобы Кенга поняла, что мы знаем, где Крошка Ру. Такое "АГА" означает: "Мы тебе скажем, где спрятан Крошка Ру, если ты обещаешь уйти из нашего Леса и никогда не возвращаться". А теперь помолчите — я буду думать!
Пух ушел в уголок и стал учиться говорить такое "АГА". Иногда ему казалось, что у него получается такое "АГА", о каком говорил Кролик, а иногда казалось, что нет.
"Наверно, тут все дело в упражнении, — думал он. — Интересно, понадобится ли Кенге тоже столько упражняться, чтобы нас понять?"
— Я вот что хотел спросить, — сказал Пятачок, немного помявшись, — я говорил с Кристофером Робином, и он мне сказал, что Кенга, вообще говоря, считается Одним из Самых Свирепых Зверей. Я вообще-то не боюсь простых свирепых зверей, но всем известно, что если Один Самый Свирепый Зверь лишится своего детеныша, он становится таким свирепым, как Два Самых Свирепых Зверя. А уж тогда, пожалуй, говорить "АГА" довольно глупо.
— Пятачок, — сказал Кролик, достав карандаш и облизав его кончик, — ты ужасный трусишка.
Пятачок слегка хлюпнул носом.
— Трудно быть храбрым, — сказал он, — когда ты всего лишь Очень Маленькое Существо.
Кролик, который тем временем начал что-то писать, на секунду поднял глаза и сказал:
— Именно потому, что ты Очень Маленькое Существо, ты будешь очень полезен в предстоящем нам приключении.
Пятачок пришел в такой восторг при мысли о том, что он будет полезным, что даже позабыл о своих страхах. А когда Кролик сказал, что Кенги бывают свирепыми только в зимние месяцы, а все остальное время они в добродушном настроении, Пятачок едва мог усидеть на месте — так ему захотелось сразу же стать полезным.
— А как же я? — грустно сказал Пух. — Значит, я не буду полезным?
— Не огорчайся, Пух, — поспешил утешить его великодушный Пятачок. — Может быть, как-нибудь в другой раз…
— Без Винни-Пуха, — торжественно произнес Кролик, начиная чинить карандаш, — все предприятие будет невозможным.
— О-о! — сказал Пятачок, стараясь не показать своего разочарования.
Пух опять скромно удалился в угол. Но про себя он гордо сказал: "Без меня все невозможно! Ай да медведь! "
— Ну, теперь все слушайте! — сказал Кролик, кончив писать:
Пух и Пятачок сели и приготовились слушать — они даже раскрыли рты.
Вот что прочел Кролик:
— Все трое?
— Да.
— Правда?
— Да что тебя беспокоит, Пятачок?
— Ничего, — сказал Пятачок. — Если мы все трое скажем "АГА", тогда все в порядке. Если мы все трое скажем "АГА", — сказал Пятачок, — я не возражаю, но я бы не хотел говорить "АГА" сам, один. А то оно, это "АГА", очень плохо получится… Кстати, — продолжал он, — ты вполне уверен в том, что ты говорил насчет зимних месяцев?
— Насчет зимних месяцев?
— Ну, насчет свирепости только в зимние месяцы.
— А-а. Да, да, все правильно. Ну, Пух, ты понял, что ты должен делать?
— Нет, — сказал Медвежонок Пух. — Не совсем А что я должен делать?
— Ну, все время говорить и говорить с Кенгой, чтобы она ничего не замечала.
— Ох! А о чем?
— О чем хочешь.
— А может быть, почитать ей стихи или что-нибудь в этом роде?
— Вот именно, — сказал Кролик. — Блестяще. А теперь пошли.
И все они отправились искать Кенгу.
Кенга и Ру мирно проводили послеобеденное время у большой ямы с песком. Крошка Ру упражнялся в прыжках в высоту и в длину и даже в глубину — учился падать в мышиные норы и вылезать из них, а Кенга волновалась и поминутно приговаривала: "Ну, дорогой мой, еще один раз прыгни, и домой". И в этот момент на холме появился не кто иной, как Пух.
— Добрый день, Кенга, — сказал он.
— Добрый день, Пух.
— Смотри, как я прыгаю! — пропищал Крошка Ру и упал в очередную мышиную нору.
— Привет, Ру, малыш!
— Мы как раз собираемся домой… — сказала Кенга. — Добрый день, Кролик. Добрый день, Пятачок.
Кролик и Пятачок, которые тем временем показались с другой стороны холма, тоже сказали "добрый день" и "привет, Ру", а Крошка Ру пригласил их посмотреть, как он прыгает…
Они стояли и смотрели. И Кенга смотрела — смотрела во все глаза…
— Послушай, Кенга, — сказал Пух после того, как Кролик подмигнул ему второй раз, — интересно, ты любишь стихи?
— Не особенно, — сказала Кенга.
— А-а, — сказал Пух.
— Ру, дорогой мой, еще один раз прыгни, и нам пора домой!
Наступило недолгое молчание. Крошка Ру свалился в очередную мышиную нору.
— Ну, давай, давай! — громко прошипел Кролик, прикрывая рот лапкой.
— Кстати, о стихах, — продолжал Пух. — Я как раз сочинил небольшой стишок по дороге. Примерно такой. М-м-м… Минуточку…
— Очень интересно, — сказала Кенга. — А теперь, маленький мой Ру…
— Тебе понравится этот стишок, — сказал Кролик.
— Ты его полюбишь, — пропищал Пятачок.
— Только слушай очень-очень внимательно, — сказал Кролик.
— Ничего не пропусти смотри, — пискнул Пятачок.
— Да, да, — сказала Кенга. Но, увы, она не сводила глаз с Крошки Ру.