В'зможно, кто-то еще п'может уешить ваш вопуос?
– Сомневаюсь.
– Вы могли бы изуожить суть деуа мне, сэр?
– Пожалуй, нет.
– В таком с'учае, собственно, ничего нельзя сдеуать, сэр. Мистеу Санто встуечается исключительно по пуедвауительной договоуенности и опуеделенно не одобуит, если его сек'етарь назначит вст'ечу.., фактически, вслепую. Вам понятна пуобле-ма, не пуавда ли?
– Почему бы тогда мне не поговорить с его секретарем?
– Но видите ли, сэр, я доужна знать суть вашего деуа, чтобы уешить, с каким именно сек'етаем вам следует говоить.
– Есть какой-нибудь суперличный, частный, доверенный?
– О да, конечно. Но, сэр, с ней можно увидеться только по пуедвауительной договоуенности. А чтобы назначить встуечу, я должна…
– Знать суть моего дела.
– Совеушенно веуно.
– Мисс, у нас обоих проблемы.
– Собственно, я не сказауа бы “у обоих”, сэр.
– Если вы мне немножечко не поможете, то при встрече – а я обязательно встречусь с Санто, – он наверняка удивится, почему мое появление так задержалось, и я непременно ему расскажу, что просто не мог прорваться мимо английской девчушки с белыми в свете ламп волосами.
– Но, сэр! У меня…
– Приказ.
– Вот именно!
– Разве я похож на мошенника? Разве я похож на коммивояжера? Разве я похож на назойливого просителя? Милая девушка, должен же быть у вас хоть какой-то инстинкт и умение разбираться в людях?
– Сэр, если это пуодлится немного дольше, можно будет употуебить слово “назойливый”. Господи! Вы, навеуное, летчик? Насчет дела.., с валютой?
– Я не летчик. Впрочем, дело, возможно, отчасти связано с валютой. Я как раз кое-что вспомнил. Кто-то где-то сказал, будто для ознакомления Санто с каким-нибудь предложением надо пройти через Мэри Смит. Это персона или кодовое название?
– Мэри Смит – пеусона, сэр.
– Суперличный, частный, доверенный секретарь?
– М'жет быть, лучше пуосто сказать личный сек'етарь.
– Только, пожалуйста, не говорите, будто с ней можно встретиться только по предварительной договоренности.
Она секунду изучала меня, склонив головку, со слегка насмешливым выражением, забавляясь в душе – может быть, очень сильно. Оценить меня было не легче, чем кусок говядины с неразборчивым штампом Службы сельскохозяйственного маркетинга США.
– Не назовете ли свое имя, сэр?
– Макги, Т. Макги.
– Это в высшей степени необычно. Шанс весьма невелик.
– Сообщите ей, что я показываю карточные фокусы, что меня полностью так и не приручили, что моя физиономия покрыта глубокими шрамами от полученных в прежние годы рубленых ударов.
– В любом с'учае, вы забавный, – заключила она.
– Вполне! – подтвердил я.
– Пуисядьте, п'жалуйста. Я выясню, что она скажет, мистеу Макги.
Я осторожно сел в кресло, которое смахивало на синюю кухонную раковину со скошенным передним краем, водруженную на белый пьедестал; впрочем, оно оказалось удобнее, чем можно было предположить. Всегда чувствую себя в помещениях без окон как в ловушке. Тебя заманили, парень, и сейчас выскочат сразу из всех дверей. Я развернул новенький экземпляр “Форчун”, и на меня глянул седоватый тип с прозорливым и дружелюбным прищуром, рекламирующий добросердечную, расположенную по соседству электрическую компанию. По-моему, я его видел у кого-то по телевизору, когда он, захлебываясь в экстазе, убеждал страдающую аденоидами домохозяйку в достоинствах пива.
Англичаночка лопотала что-то в непомерно большой микрофон личного телефона, через какое-то время положила трубку и с явным облегчением и легким удивлением объявила:
– Че'ез несколько минут она выйдет, сэр.
Распашная, цвета слоновой кости дверь приемной слева от секретарши открылась, малютка мисс Мэри Смит вошла и зашагала ко мне, не удостоив секретаршу взглядом. Я отложил “Форчун”, встал.