— Ларк? — удивился он, увидев ее, и его голос прозвучал испуганно и стыдливо.
— Сломал ключицу, — пояснил он, заметив, что она смотрит на его повязку.
Он подошел еще ближе и взялся за прутья решетки обеими руками. Вот еще одна картинка, которую она увезет из этих мест, словно сувенир.
Натан выглядел ужасно, его лицо было во многих местах залеплено лейкопластырем, а под глазами были такие огромные синяки, словно он не спал неделю. Правда, умыться и как-то почистить одежду ему удалось. Крови и грязи почти не было.
— Зачем вы приехали? — спросил он хриплым голосом.
Ларк хотела его кое о чем спросить, но при виде такого зрелища ее решительность улетучилась.
— Не для того, чтобы помочь вам бежать, если вы надеялись на это, — ответила она.
Он расхохотался, но вдруг сморщился и схватился за плечо.
— Я не могу уехать просто так, потому что тогда некому будет ухаживать за животными. Вы-то что собираетесь с ними делать?
— О них позаботится Трент. Я предупредил его, что, если он не займется ими, я спущу на него общество защиты животных.
— Ну, это когда еще будет. А что делать сейчас? Как поступить с теленком? Я нигде не смогла найти молока.
Натан отпустил прут решетки и рукавом утер пот со лба.
— А его и нет, сегодня я как раз собирался пойти купить новый пакет.
Все же находиться здесь было так невыносимо, что хотелось поскорее уйти, пусть даже многие вопросы, которые она собиралась задать Натану, останутся без ответа.
— Я куплю его сама, — сказала она, — и сама накормлю теленка.
И не дожидаясь обморока, который грозил последовать, если она еще немного здесь побудет, Ларк повернулась и поспешила прочь.
* * *
Натан продолжал стоять, прислонившись лбом к прохладному металлу решетки. Закрыв глаза, он старался успокоиться, отбросить все посторонние мысли и подумать о себе, о своем нынешнем положении и о том, как из него выбираться. Он простоял так несколько минут, как вдруг услышал, что она вернулась. Ларк встала в нескольких шагах от решетки, прижав сомкнутые руки к груди, как в тот вечер, когда он учил ее любви. Он почувствовал, что его сердце рвется на части.
— Неужели все это происходит на самом деле? — спросила она надтреснутым голосом, и, приглядевшись, он заметил, что ее глаза покраснели.
Ему показалось, что точно, как тогда, он и сейчас может обонять ее запах и ощущать ее вкус, словно она прижалась к нему, а не стояла за этой ужасной решеткой.
— Неужели все это случилось с нами на самом деле? — повторила она. — Неужели все, что мы делали и что чувствовали, на самом деле было? Неужели ты действительно такой, как я о тебе думаю, или я просто придумала тебя?
“Я нарушил ее покой, она страдает, — подумал он, — но я не хотел этого”.
— Я все время спрашиваю себя, что я должна думать? — продолжила она. — У меня не идет из головы, что ты угрожал им пистолетом. Каким человеком ты должен быть, чтобы оказаться способным на такое?
“Она права”, — подумал он.
— Но знаешь что? — сказала она дрожащим голосом.
Ей потребовалось все ее мужество, чтобы вернуться ради этого объяснения с ним, и теперь ее оставляли последние силы.
— Что? — спросил он, глядя ей прямо в глаза.
Он почувствовал, как она напряглась при этих словах.
— Ты мог выхватить у Харриса пистолет, но ты не крал проводов зажигания из моей машины. И ты не убивал Мэри-Джейн.
— Что-что? — переспросил он ее так, словно плохо расслышал.
— Ты меня спрашивал, могу ли я поверить во что-нибудь просто так, не требуя доказательств, — она на мгновение замолчала. — Я верю в тебя.
— Я тогда имел в виду совсем другое, — например, то, что мы верим, что Земля круглая, хотя она кажется плоской, или в то, что люди побывали на Луне, — сказал он.
“Да, — подумал он, — и все это из-за меня. Ей здесь не место, она сломается.