Отказавшись от шампанского, он сел на диван и развернул карту, купленную перед отъездом.
Казалось удивительным, что на тунисской карте столько белых пятен, но маркиз знал причину. В данный момент Тунис не представлял сам по себе большого значения.
Хотя для туристов он был сравнительно новым, его история насчитывала не одно столетие.
За тысячу лет до Рождества Христова финикийцы основали на этих землях свои колонии. Самым главным из тех поселений стал Карфаген.
Позже, во времена Римской империи, Северная Африка не имела себе равных как «житница» Рима.
Киркпатрик с улыбкой наблюдал, как маркиз сосредоточенно изучает карту.
— Я тоже подготовился, — сообщил он. — Помимо зерна — главного предмета экспорта, Тунис поставлял в Рим большое количество оливкового масла, а также фрукты, вино и пробковое дерево. Взамен Рим построил города, дороги, акведуки и оросительные системы.
— Но с тех пор они обратились в прах, — заметил маркиз, — Ну возможно, то же случится в конце концов с Британской империей.
Он снова подумай о шестидесятилетии правления королевы и порадовался, что не участвует в торжествах.
Ему вдруг страшно захотелось погрузиться в прошлое и забыть о настоящем.
Минувшим вечером ему показалось, что Киркпатрик просто комедиант, скользящий по поверхности жизни.
Но, продолжив разговор о Тунисе, маркиз с удивлением обнаружил, что авантюрист много знает об истории страны и еще больше о могуществе Римской империи.
Киркпатрик подробно распространялся о выдающихся военных успехах римлян в покорении мира.
Слушая его, маркиз невольно подумал: интересуется ли Сабра их путешествием так же, как ее отец?
Маркизу почему-то казалось, что она смотрит на вещи не так, как другие знакомые ему женщины.
От него не ускользнул задор, с каким Сабра шагнула на борт «Русалки», и он был уверен, что сейчас девушка стоит на носу яхты, снова вглядываясь в горизонт.
Возможно, она представляет себе, что вернулась в прошлое и плывет в Карфаген в пору его расцвета.
Нет, сказал себе маркиз, странно думать так о юной девушке.
Скорее всего она понятия не имеет, где находится Карфаген и какое он имел значение в прошлом.
Однако маркизу не удалось спросить Сабру о ее ощущениях по той простой причине, что она не пришла в салон.
Позже, выйдя на мостик, он увидел, что девушка и в самом деле уединилась на носу яхты и смотрит на море.
Казалось, ее мысли далеко в прошлом, а может, в будущем и не имеют ничего общего с настоящим.
Только когда настало время ужина и Сабра снова переоделась в кружевное платье, из ее реплики в ответ на что-то, сказанное ее отцом, обнаружилось, что девушка и вправду думала о Карфагене, как предположил тогда маркиз.
— Бас интересует Карфаген? — спросил он, полный решимости добиться ответа.
— Я ненавижу думать о нем… разрушенном, — ответила Сабра.
— Карфагеняне потерпели поражение, и когда сдали оружие, им сказали, что они могут построить себе другой город в десяти милях от берега, — сказал маркиз, чтобы проверить ее знания.
— И это ранило их гордость, — подхватила Сабра. — Народ восстал, убил тех, кто посоветовал покориться римлянам, и, закрыв ворота, работал по двадцать четыре часа в сутки, чтобы выковать себе новое оружие.
Маркиз мысленно улыбнулся: наконец-то он втянул девушку в разговор.
— Их усилия оказались напрасны, — напомнил он.
— Осада длилась три года. Женщины отрезали свои волосы, чтобы сплести веревки, а детей принесли в жертву Таниту.
Несмотря на чуму и… голод… горожане… продолжали работать.
В голосе Сабры звучала боль, вызванная страданиями людей, живших тысячелетия назад.
— Когда город пал, — сказал маркиз, — он горел семнадцать дней, и проклятие было наложено на любого, кто посмеет восстановить его.