ГЛАВА XXI
Странная встреча под холмом.Автомобиль тронулся. Выбравшись на дорогу и прибавив ходу, путники проскочили две-три городские улицы и скоро очутились на пыльном шоссе. Имение Ирины находилось от города верстах' в ста с лишним, но машина была сильная и легко давала хороший ход.Молодца в поддевке Никодим посадил с собою рядом. И Ларион всю дорогу старался занимать Никодима, рассказывая ему о том о сем, передавая всякие сплетни, слухи и новости. Но Никодим плохо его слушал, а больше глядел на шофера, который, весь отдавшись своей работе, сидел, наклонившись вперед, и не сводил глаз со стелющейся перед ним дороги. Сидевший рядом с шофером послушник также молчал и тоже глядел вперед...Ларион сыпал словами без умолку; поговорить с новым человеком было его слабостью: обо всем рассказывал он, что ни, встречалось по дороге - где кто живет, как живет и что делает. У Лариона было достаточно остроумия, кроме того, была в нем и особая благовоспитанность, прикрывавшая природное ухарство,- благовоспитанность, свойственная всем людям, служившим у Ирины.Уже подъезжая к имению Ирины, Ларион указал рукой вправо на разные сгрудившиеся за лееком постройки и сказал:- Здесь генерал Краснов живет. Богатое имение. И голубятни у генерала страсть! \ Автомобиль в ту минуту шел тихо - здесь по дороге все попадались горки и без осторожности легко можно было скатиться в канаву.- Эвона сколько голубей на дороге! - сказал шофер, указывая перед собою, когда автомобиль только что взобрался на одну из таких горок.Никодим заметил, что послушник наклонился к шоферу и что-то сказал ему.- Что вы говорите? - спросил Никодим.- Да они,- ответил шофер за послушника,- гово рят, что хорошо бы этих голубей пугнуть машиной с разбегу. \ - Зачем же? - взмолился Никодим. Но было уже поздно. Шофер дал полный ход, и резкой руладой загудел гудок. Автомобиль дико врезался в голубиную стаю, и она, поднявшись с дороги, испуганно метнулась в разные стороны. Один миг - и автомобиль проскочил, но резкая рулада оборвалась на середине. Шофер застопорил машину так, что все подпрыгнули на местах, и, остановив ее на перекрестке дорог, у Проселка, соскочил прочь.- В чем дело? - спросил Никодим.- С гудком что-то неладно,- ответил шофер, сунул в змеиную пасть руку и голосом, полным сожаления, добавил:- Ах вот оно что! И дернула же его нелегкая. Надо было.На руке у него в последних содроганиях трепыхался белый голубь, закинув головку и раскрыв клюв; распростертые крылья его беспомощно упадали.- В трубу попал! - удивленно и с досадою в голосе пояснил Ларион.Шофер подержал птицу в руке и откинул ее в сторону. Но человек в поддевке сказал:- Нехорошо, не полагается так! - Соскочил прочь, бережно поднял голубиный труп, поправил крылышки и подул голубю в раскрытый клюв.Никодим тоже почувствовал, что нехорошо.- Не поеду я с вами,- заявил он, слезая на дорогу. Вместе с ним вышел и послушник. Ларион и шофер'воззрились на Никодима.- Да как же так, барин,- обиделся Ларион,- мы тут непричинны. Скверную штуку выкинули - верно. А все он.И злобно ткнул пальцем в сторону послушника.- Чем же я виноват! - попытался тот оправдаться.- Тем! Советчик нашелся. Забавляй его на свою шею,- выругался шофер.- Кабы вы, барин,- обратился он к Никодиму,- сразу сказали, что не след,- разве я погнал бы? А этот - черт! Еще монахом вырядился.- Я не поеду с вами,- еще раз повторил Никодим.- Куда же вы теперь одни-то? - спросил Ларион, боясь, что поручение, данное ему Ириной, он уже не выполнит.- Я пешком пойду,- ответил Никодим,- отсюда недалеко осталось - укажите мне только дорогу: направо или налево.- Налево, барин,- сказал шофер,- вот проселком и пойдете - никуда не сворачивайте. Дорога-то хорошая - живо доберетесь.Никодим махнул им шляпой, и они отъехали. Он же свернул на проселок и, отойдя немного, оглянулся:автомобиль остановился опять на пригорке, но Никодим еще раз помахал шляпой, чтобы не дожидались и ехали; шофер дал ходу; послушник попытался вскочить в автомобиль - Ларион с силой оттолкнул монашка, и монашек растянулся на дороге. Никодим, не оглядываясь более, пошел своим путем...
Но дорога оказалась очень длинной: перебегая с горки в лощинку, из лощинки на горку, между засеянных полей и журчавших ручейков, она ложилась многими извилинами, и казалось, конца-краю ей не будет. И только одно утешало путника: вся она, до горизонта, виднелась глазу.И за многими ее поворотами Никодим увидел вдали человеческую фигуру, одиноко и неподвижно стоявшую на дороге, у сосновой рощи. Он не мог разобрать - мужчина это или женщина, но проходил пригорок за пригорком, лощинку за лощинкой, а фигура все оставалась в одном положении, как он сперва увидал ее - немного запрокинув голову и забросив руки на затылок."Кто же там? - подумал Никодим.- Наверное, кто-то ждет меня. Да не может быть!" И у него уже не хватило терпения идти этою далекой, причудливо ложащейся дорогой - он бросился почти бегом, напрямик, через пески и вспаханные поля, думая только об одном - как бы не потерять из глаз увиденную вдали фигуру. Пробежав больше половины расстояния, он выбился из сил в глубоких песках и волей-неволей должен был вернуться на прежний путь. Последняя часть пути ложилась сплошь через бугры, Никодим то и дело нырял между ними, и, когда оказывался наверху - опять перед ним вставала фигура в неменяющемся положении: с головою, запрокинутой ввысь, и руками, заброшенными на затылок.Расстояние все уменьшалось. Последний раз Никодим сбежал в заросший лозняком овражек и, когда поднялся наверх, очутился с фигурой уже лицом к лицу и вскрикнул от изумления.Перед ним оказался вовсе не живой человек, а фигура нагой женщины, вырезанная из дерева, и нельзя было сомневаться в том, что образцом для нее послужила госпожа NN.Вырезана же она была из желтоватого, хорошо полирующегося дерева: слои древесины то расходились по ней частыми ровными полосками, то разнообразно и причудливо уширялись на сгибах; нельзя было и подумать, что это не скульптурное произведение - глаз не замечал шарниров или скреплений - все казалось сделанным из одного куска, и только сквозь искусно проделанные отверстия выдавались и дышали живые женские груди, но дерево было так хорошо пригнано к ним, что не каждый раз при выходе показывались щели между деревом и живым телом.В молчании, чувствуя, что колени у него подгибаются, слабея, Никодим простер руки к фигуре - как бы желая осязать ее и вместе боясь притронуться к ней. Но тут он заметил в фигуре движение и жизнь.Тогда Никодим вскрикнул и опустился на одно колено - фигура же переступила на месте, но не изменила положения головы.И в тот же миг Никодим услышал за своей спиной отвратительный визг. Темное и нескладное вылетело (именно вылетело) из-за его спины и бросилось к ногам фигуры, обнимая их. Это был не кто иной, как послушник.- Маоате, тааате! - визжал .он, захлебываясь в зверином восторге.- Если бы вы меня поняли! Если бы позволили мне высказаться, излить перед вами мою душу!.. Нет! Нет! Нет! Вы способны, но вы не' хотите!.. А я хочу вам сказать...- Оставьте,- сказал Никодим брезгливо, поднимаясь с колена.- Я еще не знал, что вы такая дрянь и притом решили неотступно следовать за мной.Но послушник не обратил на него внимания и по-прежнему лобызал деревянные ноги.Голова фигуры в ту минуту склонилась, и руки фигуры высвободились. Досадливо она отстранила послушника, пошевелила деревянными губами и, повернувшись, пошла к лесу.Низко свисающий сосновый сук загородил ей дорогу - она отвела его в сторону и скрылась. Послушник кинулся -за ней следом.Никодим же с мучительным криком бросился на землю и принялся колотить по ней в озлоблении кулаками. Долго ли длилось его исступление, он впоследствии не мог представить себе, но когда он, измученный, затих и лег прямо в дорожную пыль, полузакрыв глаза,- поблизости от себя он услышал чей-то шорох.Подняв голову, Никодим увидел все того же послушника, сидевшего на кочке под кустом и старательно очищавшего от паутины, сосновых игол и сухих листьев свою потертую ряску.Никодим, лежа, еще долго глядел, ввысь, потом поднялся, подошел 'к послушнику вплотную и сдернул с него клобук.Послушник недоумевающе поднял голову.- Я нс знал, что вы такая дрянь,- еще раз сказал Никодим и озлобленно швырнул клобук на землю.Послушник встал, подобрал клобук и отряхнул с него пыль - все молча.Никодим пошел дальше - послушник за ним. Никодим обернулся и сказал:- Исчезните совсем!Послушник немного отстал, но потом опять нагнал Никодима...Тогда Никодим изловчился и лягнул его назад, именно как лягаются лошади прямо в живот. Послушник вскрикнул и упал, но сию же минуту опять вскочил на ноги и бросился вслед за убегающим Никодимом.Никодиму стало стыдно своего бегства, он остановился, обернулся и спросил неотвязчивого спутника:- Что вам нужно?- Ничего. Нам предстоят еще некоторые интересные встречи. Я эти места знаю. Вы думаете, что здесь обыкновенные места - и ошибаетесь. Я вас очень люблю - иначе я не пошел бы с вами. Без меня вам здесь не пройти.- Я одно думаю,- ответил Никодим,- что вы большой наглец.Послушник ничего не сказал и только пожал плечами.ГЛАВА XXII Дом желтых.Когда, идучи уже рядом, Никодим и послушник отошли от места встречи со странною фигурою, и сердце Никодима успокоилось, Никодим обратился к своему спутнику с вопросом:- Что вы обо всем этом думаете?- О случившемся-то? Видите ли я, разумеется, не вправе иметь какое-либо свое мнение или суждение, не говоря уже...- Я вас не понимаю. К чему все это вы говорите - о мнениях и суждениях?- Как к чему? Вы человек вспыльчивый, и должен же я знать наперед - как думаете вы в данном случае, чтобы не получить опять в спину или живот ногой. Приходится в обществе подобных людей оберегать себя.- Ах так! - рассмеялся Никодим.- ,Вы ждете, чтобы я извинился перед вами за мой недавний поступок? Я этого не сделаю. Лучше скажите мне, что вы думаете,- я обещаю не бить вас больше.Послушник помолчал, как бы раздумывая; сорвал две-три желтых травинки и ощипал их. По лицу у него пробегало что-то неопределенное: будто он и колебался и смеялся в душе вместе.- А показать вам синяк? - спросил он вдруг Никодима.- Зачем? Ваш синяк на животе? - удивился Никодим.- Нет, мне он не интересен.- Вам ужасно неловко передо мной,- заметил послушник,- только вы не хотите в том признаться.Никодим продолжал идти молча. Послушник понял, что нить разговора порвалась, и постарался исправить положение.- Как вы думаете,- спросил он,- действительно это была только деревянная фигура?- Нет! - ответил Никодим, не оборачиваясь к собеседнику, смотревшему на него.- Это была госпожа NN.- Я догнал ее в лесу,- возразил послушник,- и ущипнул - настоящее дерево.- Вы что же из любопытства ущипнули? И разве я просил вас догонять ее?Послушник остановился, удивленный. Остановился и Никодим, но по-прежнему, не оборачиваясь к послушнику.- Почему же,- спросил послушник, выделяя каждое слово,- вы полагаете, что я обязан спрашивать вас о всех моих поступках и действиях?, Вы, должно быть, не в полном уме, милостивый государь.Никодим усмехнулся, не меняя положения.- Госпожу NN я так же хорошо знаю, как и вы. Даже лучше. Притом она оказывает мне более предпочтения, чем вам.Никодим вздрогнул и повернулся всем телом.- Как? - сказал он, задыхаясь.- Вы смеете здесь, в моем присутствии, упоминать вашим дрянным языком имя госпожи NN. И откуда вы ее можете знать? Я вас побью еще раз.- Вы же обещали меня не бить,- возразил послушник, опасливо отстраняясь и загораживая лицо рукой.- Успокойтесь. Бить вас я не буду. Идем дальше - мне нужно торопиться.И, сказав это, Никодим решительно зашагал. Послушник снова засеменил с ним рядом.Через сто шагов он опять заговорил.- Я обещал вам интересную встречу.- Мне некогда,- отрезал Никодим,- еще засветло я должен добраться до имения.- Мы не задержимся. Это совсем рядом. Тут при дороге - стоит только отойти пятьдесят сажен и вы увидите.Никодим вынул часы, поглядел на них и сказал:- Ну, если действительно пятьдесят сажен, я могу доставить вам удовольствие провести меня до места. Ведите.- Вы не бойтесь. Я вам ничего дурного не намерен сделать и не собираюсь вовсе отплачивать за тот удар ногой и за непочтительнре обхождение со мною...- Что же за диковина там, которую вы собираетесь мне показать?- А вот увидите. Вы не будете жалеть.- Ведите! - окончательно решился Никодим.- Сюда! - указал .послушник на тропинку, уходившую влево, в старый лес.Они перепрыгнули через канаву и вошли в чащу старых и молодых елей: там едва можно было пробраться. Но действительно, пройдя с полсотни сажен,