Парень исчез. Я видел лишь отпечаток в снегу. Видел, где лежала его голова. Спина. Нога, выгибавшаяся под неестественным углом. Видел тонкую полоску порозовевшего снега там, где из его головы кровь натекла.
Но никакого тела. Никакого тела, распростертого на снегу.
— По крайней мере, мы знаем, что он жив, — с трудом вымолвил я.
— Но он психопат, Майкл, — проговорила Лиззи тоненьким голоском. — И он знает, кто мы такие. Он знает, кто мы. Мы… боюсь, теперь мы влипли по-крупному.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Шейдисайд, 1950
17
Джина Пальмьери испытала облегчение, увидев у своей двери двоих полицейских. Вот уже пять дней ждала она хоть каких-нибудь новостей, не в силах заниматься ничем еще. В доме царил беспорядок. В раковине громоздились немытые тарелки. Она даже не застилала постель.
Да и спать она не могла. Как можно было уснуть без Энджело рядом? Бет тоже исчезла. О них не было никаких вестей.
Постоянно приезжали родственники, чтобы составить ей компанию, но она не в силах была с ними говорить. Разве обязана она с ними разговаривать? Может, они ожидают, что она и угощать их будет?
Сама она не могла есть. Желудок превратился в тугой узел. Сейчас она сидела на диване, держа в руках нераскрытый журнал, а рядом на столике остывала чашка забытого чая. Тогда-то она и увидела из окна гостиной, как двое полицейских в черной униформе шагают по дорожке к дому. Она оказалась у входа прежде, чем они успели позвонить в дверь.
Как только они сняли фуражки, она по выражению их лиц поняла, что новости будут плохими.
Да и как могло быть иначе?
Энджело и Бет не могли вместе уехать на отдых. Они не стали бы праздновать открытие конюшни без нее.
Без сомнения, с ними произошло что-то ужасное. Миссис Пальмьери отвела мрачных офицеров в гостиную и жестом пригласила их присесть на низкую коричневую софу. Сама она встала позади кресла, вцепившись руками в его спинку, словно в спасательный круг.
— Миссис Пальмьери, полагаю, вам нужно присесть, — произнес тот, что представился сержантом О’Брайеном, делая жест рукой.
Она покачала головой. Ее темные глаза избегали его взгляда.
— Мне и здесь хорошо.
О’Брайен кивнул. Его напарник, офицер Манелли, ерзал, словно ему было некомфортно. Джина знала, что кушетка уже старая, и сидеть на ней некомфортно никому, но здесь причина явно крылась в другом.
— Вы нашли моего мужа? — Собственный голос показался ей сдавленным карканьем. Она ни с кем не разговаривала с самого утра. — Мою дочь Бет?
Офицеры переглянулись.
— У нас плохие новости, — сказал О’Брайен, теребя в руках фуражку. — Ваш муж мертв, миссис Пальмьери.
Джина ничего иного не ожидала, и тем не менее, ее дыхание оборвалось. Она знала, что голос офицера, произносящий слово