Это осталось в том далеком сорок третьем, когда они подходили к Сталинграду.
Горел хлеб.
Огромное, до горизонта поле было окутано сплошной черной пеленой дыма, сквозь которую рвались красные лоскуты пламени.
Пахло прогорклым и сладким, как всегда пахнет горящее зерно.
Политрук Иван Задремайлов видел, как посуровели лица солдат. Один, совсем молоденький, вытирал пилоткой пот со лба и заглядывал ему в глаза.
— Хлеб горит!..
Парень был явно сельский, и внушенная с детства святость к хлебу вся протестовала сейчас в нем.
А что мог ответить парнишке-солдату он, Задремайлов, коренной крестьянин, с материнским молоком впитавший благоговение перед хлебом?..
Сидим мы с ним сейчас в уютной городской квартире, обставленной современной мебелью. С экрана телевизора улыбающийся Лев Лещенко поет о дальних дорогах. И это так созвучно тому, о чем говорим…
Хлеб… Для одних — это просто пышный каравай на обеденном столе. Для него — долгая и нелегкая жизнь, вся отданная полю, земле-кормилице.
Сам Задремайлов — с Дона. Вырос в бедной деревеньке, мужики которой невесело шутили, что «ехало к ним счастье, да богачи перехватили».
В двадцать с небольшим лет он, активист из бедноты, стал во главе колхоза «Стальной конь».
Располагались поля их сельхозартели в каких-то пятидесяти километрах от шолоховских Вешек.
Скоро Иван Дмитриевич понял: не хватает ему образования. Поступил в сельскохозяйственную коммунистическую школу, В 1936 году ее окончил. Назначили директором совхоза «Каменнобродский», что на Ставропольщине.
«Мы — кузнецы, и дух наш молод, куем мы счастия ключи…» Горячим и торжественным, как ритм этой песни, был весь строй тех незабываемых дней.
…А потом война.
Разложив на планшетке четвертушку бумажного листа, огрызком карандаша писал домой письма. И все спрашивал, как там без них управляются на земле, сеют хлеб.
Одного только желал себе, когда бежал с пистолетом впереди других: «Если смерти, то мгновенной, если раны — небольшой».
Смерть его миновала. Прошагав пол-Европы, войну закончил в Чехословакии.
В День Победы Задремайлов торжественно прикрепляет на пиджаке боевой орден Красной Звезды, другие свои воинские награды и отличия.
…Вернулся он в родное Ставрополье, в свой зерносовхоз. И еще более возросла его слава опытного руководителя.
Не будь сказано в обиду другим городам, но у нас в Оренбурге хлеб особенный. Рано утром по еще безлюдным городским улицам начинает витать хлебный дух. Это машины развозят по магазинам горячие, пышные караваи, только что выставленные из заводских печей.
Я всегда покупаю «Целинный». Его надо видеть. Это огромные круглые буханища в добрый охват величиной. С нежной румяной корочкой, а вкус — трудно передать словами.
Целинный… Очень правильно поступили в области, назвав так хлебные караваи. Это и память о славных делах уже двадцатипятилетней давности, это и дань уважения тем, кто по зову партии, по велению сердца поехал в незабываемом 1954 году пробуждать к жизни бесконечные просторы.
Дар предвидения иногда просто удивителен. Уже много лет спустя по приезде в Оренбургскую область довелось мне взять в совхозной библиотеке томик С. Т. Аксакова. И там я прочел такие стихи:
Чудесный край благословенный,
Хранилище земных богатств,
Не вечно будешь ты забвенный,
Служить для пастырей и паств.
И люди прибегут толпами,
Твое приволье полюбя,
И не узнаешь ты себя.