В течение нескольких последующих скучных часов ничего особенного не произошло. Телефон звонил, я брала трубку и вежливо сообщала всем подряд, что Алексей Петрович срочно отбыли на деловые переговоры в Париж и вернутся неизвестно когда. Меня при этом никто не материл и о деньгах не заикался.
Бандиты почему-то не звонили. Сам президент безвылазно сидел в своём кабинете.
К нему то и дело забегали сотрудники, в основном мужского пола, все в белых рубашках, и, бледные и испуганные, вскоре выбегали обратно. Некоторые заходили в приёмную просто чтобы посмотреть на меня. Мне это было приятно, я всем мило улыбалась и даже попыталась кокетничать с одним более-менее симпатичным пареньком с умными глазами, но тот лишь виновато пожал плечами, показал глазами на дверь и прошептал, что начальник всем строго запретил не то что приставать — разговаривать с новой секретаршей. Самое удивительное, что его до сих пор никто не послал подальше, как это давно сделала бы я на их месте. Было видно, что он никого и в грош не ставил, кроме собственной персоны, но они все терпели, чтобы не потерять работу и не остаться в наше трудное время без денег.
Наконец, когда я уже дважды позвонила боссу, сообщая, что на поле боя пока затишье, телефон опять затрещал, я сняла трубку и, как всегда, вежливо проговорила придуманную мной фразу:
— Приёмная господина Комова.
— Что? — в трубке послышался ехидный мужской смех. — Господина Комова, ха-ха! Да вы там в своём уме? Или спятили с перепугу? Ха-ха!
— Кто говорит? — ледяным тоном спросила я.
— Дед Пихто! Заткнись и слушай.
— Кто говорит? — повторила я, догадавшись, что это те самые шантажисты.
— А ты ещё кто такая, а? — в голосе послышалось удивление.
— Я — новая секретарша. Кто говорит?
— Кто-о?! Новая секретарша? Ни хрена себе! — Тут я услышала, как он, закрыв трубку, стал что-то быстро говорить. Доносились неразборчивые, приглушённые голоса, кто-то с кем-то спорил. Потом мой собеседник поднёс трубку ко рту и как-то не очень уверенно спросил:
— И давно ты у него работаешь?
— С сегодняшнего дня, — охотно пояснила я и добавила своё излюбленное:
— А кто это говорит?
— И где он тебя надыбал? — гнул своё бандит. — По объявлению, что ль?
— Ещё чего не хватало — по объявлению, — презрительно выдала я. — Я его давняя подруга, между прочим. Кто говорит?
— Подруга, говоришь… — задумался бандюга. — Это уже становится интересным.
Я испугалась, не сболтнула ли что лишнее, и уже хотела сказать, что пошутила, но он опередил меня:
— Скажи этому педику, чтобы сегодня к вечеру готовил бабки.
— Педику? Вы ошибаетесь, дорогой. У него совершенно нормальная сексуальная ориентация…
— А тебе это откуда известно? — ехидно спросил он. — Все с тобой ясно, милашка. Короче, передай своему трахарю, что шутки кончились. Или мы грохнем Ольгу, или он отдаст наши бабки. Через полчаса я перезвоню и сообщу место.
Он бросил трубку, а я ещё с минуту продолжала смотреть на неё, снедаемая мыслью, что натворила нечто непоправимое. Но долго раздумывать было некогда. Набрав номер босса, я выложила ему содержание беседы и получила указание уговорить клиента отдать шантажистам требуемую сумму. Мол, потом, когда мы их поймаем, деньги все равно к нему вернутся и все будут довольны и счастливы. В моем заявлении бандитам о старой интимной дружбе с президентом он не увидел ничего особенного, и я успокоилась. После этого зашла к Алексею.
Он сидел за огромным столом с компьютером, телефонами, факсом и кипой документов и задумчиво смотрел в окно, за которым уже начинало темнеть и накрапывал дождик. Круглое лицо его было бледным, сильно осунувшимся за последние часы, глаза поблекли, и даже костюм казался слегка помятым. Видать, испереживался бедняга.