И отношения, кстати, остались хорошие. Да и предки ничего себе — не алкаши какие-нибудь, нормальные такие предки. Живи, сказали, как знаешь. И очень правильно. Папаша все равно на своих тренировках вечно торчит, дома почти не бывает. Какие там тренировки у шахматистов, Димке было непонятно, но то, что в шахматах крутятся большие деньги, он знал точно. Батя-то зарабатывал очень даже неплохо. Ну, для лоха, конечно, неплохо. Они ведь хоть и хорошие, а все равно — лохи. Димка им так и сказал однажды. Получил по роже от отца, сдачи не дал, хотя мог бы, но — отец есть отец. Димка предков своих уважал. Не гопник ведь какой, понимать надо.
Димка уже несколько месяцев жил отдельно от родителей. Вместе с Вовиком они снимали квартиру в Купчино. Нормальная хата такая, видак купили, компьютер взяли у Мони, играть можно сколько влезет. Компьютер Моня просто так отдал, у него этого добра много. Умник. Все бабки тратит на свои «машинки». На компьютеры и на кайф. И не ломается ведь, вот парень. А с виду дохлый, дунь — упадет. Но это только с виду. Моня в драке свирепеет, даже Димке иногда не по себе делается. Натурально, разорвать может противника, зубами на кусочки развалить, как мясник тушу. А люди это чуют, боятся с ним связываться. Это от наркоты у него, наверное.
Но все равно Моня — главный. Не от того, что он старше Димки, нет. Он никогда про возраст не говорит. Да и какая разница, кому сколько. Работают они все равно, как говорится, с разными возрастными категориями.
Кач неодобрительно посмотрел на Моню, вернувшегося за стол с новой кружкой, под завязку наполненной густым темным пивом. Не время сейчас нажираться: разборка предстоит довольно серьезная. Но, с другой стороны, Моня сам все знает, у самого голова на плечах имеется. Раз он такой спокойный, значит, все будет в порядке. У Мони ведь, кроме всего прочего, и с ментами большие связи. Каким образом он там задействован, Димка не знал, но что менты его прикрывают — это точно.
— Так он один там будет? — спросил Кач, стараясь навести Моню, потягивающего пиво, на мысль о предстоящей работе.
— А хрен его знает. Разберемся.
— Разберемся, конечно. Что за пассажир-то? Ментовский?
— Да какая тебе, на хрен, разница? Нет, не ментовский. Обычный парень. Здоровый, сука, шкаф. Много на себя взял слишком. Не в свое дело лезет. Надо просто паренька на место поставить.
— Как ставить-то будем?
— Как-как. По башне дадим пару раз, чтобы очнулся. А то галлюцинирует, думает, он тут самый главный. Иллюзиями питается, одно слово.
Моня любил выражаться так, по-книжному. Качу это нравилось, он уважал умных людей, книги тоже любил. Только вот читать приходилось редко. Моня как-то раз дал ему книжку «Чапаев и Пустота», сказал, что вещь — супер, но Качу стало скучно, слишком уж закручено все. Хотя и интересно местами. Про кокаин со спиртом, например, да и сам Чапаев понравился — интеллигентный такой, воспитанный, не то что быдляк весь остальной. А чуть обидит его кто — сразу стреляет. Мужик, одно слово.
— У тебя почитать ничего интересненького нет? — спросил Кач.
— Чего? — Моня поперхнулся пивом. — Почитать? Нашел время, в натуре.
— Нет, я так, вообще. А то все компьютер, компьютер, мозги плющатся.
— Почитать... Ладно, принесу тебе чего-нибудь. Учись, Дима, пока я жив. Кстати, паспорт дай вчерашний.
Кач полез в карман и вытащил засаленный, ветхий паспорт.
— Марк Аронович, — прочитал Моня и усмехнулся. — Ну-ну. Чего это ты, Дима, русофилом стал?
— Не-е. А что такое?
— Да так. Ничего. На, держи премию.
Моня вытащил из нагрудного кармана джинсовой куртки три десятидолларовые бумажки.
— Не густо, — констатировал Кач, пошелестев купюрами, проверяя пальцами их подлинность. По привычке. Кто же будет чирики подделывать.