«Повезло, — пришла первая за последние несколько часов трезвая мысль. — Значит, скандала не будет».
Вместе с облегчением от сознания, что не нужно будет выдерживать бой с родителями, на нее накатила слабость. Шаркая и хватаясь за стены, Настя добрела до ванной, плеснула в лицо холодной водой, чуть ли не ползком добралась до кровати, кое-как стащила с себя одежду и залезла под одеяло.
Глава 4
Моня допил остатки пива, поставил высокий стакан на стол и оттолкнул пальцами в сторону. Красивого жеста не получилось. Стакан не отъехал, как в западных фильмах, а тормознул на липкой столешнице, дернулся, с глухим стуком упал, покатился по столу и замер, покачиваясь.
— Во, блин, — неопределенно протянул Моня.
— Что? — спросил Кач.
— Через плечо... — Моня потянулся за стаканом и поставил его вертикально. — Я щас.
Он встал из-за длинного высокого стола и отправился к стойке.
Кач вытащил из пачки «Мальборо», валявшейся перед ним, сигарету и закурил, выпуская дым через нос.
Диме Каченку было семнадцать, и он чувствовал себя совершенно взрослым. И то сказать — мало кто дал бы Димке его семнадцать. Почти под два метра ростом, широкий в плечах, с крутым, торчащим вперед квадратным подбородком, толстой накачанной шеей, Каченок выглядел вполне зрелым мужиком. Зрелым и сильным.
Димка не очень любил философствования по поводу возраста. Ему было все равно — семнадцать, восемнадцать, хоть тридцать, главное, чтобы стоял как надо и чтобы разобраться можно было с любым мужиком. И все. Чего еще человеку нужно? Денег? Деньги зарабатываются в два счета. Этому Димка научился давно. Деньги — не проблема. Если ты не лох, конечно. А лохов вокруг — ой, как много, ну, просто сплошь да рядом, куда ни плюнь, в лоха попадешь. И это хорошо. Ведь лох — он как раз главный кормилец и есть. По мелочам, конечно, много с него не возьмешь, но так, на каждый день, пивка попить, того, сего — с этим проблем не возникает. Конкретно.
Димка иногда с удивлением вспоминал, что и он когда-то ходил в школу. Всего года полтора назад учил все эти дурацкие правила, отвечал что-то теткам, до которых ему и дела никакого не было. И которым он ничем не обязан. В школе его иногда дразнили Кочаном. С этого все, собственно, и началось. Димка убедился, что в драке ему равных нет. По крайней мере, среди школьных товарищей. Он был совсем еще маленьким, а старшеклассники посматривали на него с уважением и старались не задевать.
Но быстро понял Каченок, что хождение в школу — пустая трата времени и сил. Сверкающая жизнь катилась мимо школьных окон, выходящих на улицу Маяковского, она заворачивала с Невского, помигивая фарами, летела куда-то в сторону Невы, а там — по набережной, по набережной, свернув на Каменноостровский и в Ольгино, в Сестрорецк. В Финляндию, в Швецию, в Штаты. Чтобы вернуться потом обратно, оттянувшись как следует, расслабившись, и на родине — снова за работу, за работу, за работу. У него ведь не только с руками, но и с головой все в порядке. Уж не хуже, чем у тех уродов, что ходят по Невскому в польтах за шестьсот баксов. Хули ему эти шестьсот бакинских — заработает и побольше и прикинется покруче. Главное — не бздеть, а быть мужиком. А у него вообще вся жизнь впереди. Все в его руках. Армия — вот тоже херня, отмазаться ничего не стоит, башли заплати и гуляй хоть под атомными бомбами — все равно не призовут. Баксы — лучший документ. Лучшая справка и удостоверение личности. Лучшие водительские права, лучшая внешность и лучшие мозги.
А раз так, значит, нужно отбросить все постороннее, все, что мешает главному, и упорно идти к намеченной цели. Школа мешает — на хрен школу. Сейчас, слава Богу, не социализм, не заставят его в школу ходить.
С предками тоже проблем нет. Давно он с ними разобрался, выяснил, так сказать, отношения.