Она подошла к кровати, скинула одеяло и аккуратно спустила ноги больного на ковер.
Держа ее за талию, он медленно и неуверенно делал первые шаги. Ему это нравилось, и он впервые улыбнулся. Они сделали три круга по комнате и направились к двери. Он шел все увереннее и увереннее. Через несколько секунд они вышли в коридор и остановились.
В конце коридора сидел огромный пес.
Наташа улыбнулась.
– Ральф, твой хозяин снова в седле.
Собака оскалила зубы и зарычала.
– Уберите пса! Я ненавижу собак! – крикнул Андрей и покачнулся.
Глава V
Он проснулся, почувствовав не себе взгляд. Открыв глаза, он осмотрел комнату, но никого не увидел. Тихо. Высокий потолок, гладкие стены, чистота и ничего лишнего. За окном моросил мелкий дождь. Он приподнялся на локтях и хотел встать, но от резкого движения у него закружилась голова и кольнуло в затылке.
Он вновь откинулся на подушку и несколько минут лежал не двигаясь. В теле чувстЕовалась какая-то необычайная легкость, и ему показалось, будто боль играет с ним в прятки и возникает вновь в самый неподходящий момент. Он осторожно ощупал свое тело и начал надавливать пальцами на грудь, живот, предплечия и ноги. Никаких признаков боли. Он вновь приподнялся, медленно спустил ноги с кровати, нащупал тапочки, надел их и встал. Семь шагов до окна заняли минуту. Сам процесс движения не казался ему трудным. Это был обыкновенный страх, и если бы в руках находилась палка или рядом чувствовалось крепкое плечо, его ничего не смущало бы. Ему не хватало опоры, а может быть, уверенности в себе и своих силах. Он хотел взглянуть на себя в зеркало, но в комнате они отсутствовали.
Уперевшись руками в подоконник, он разглядывал тусклый осенний пейзаж.
Легкое недомогание, слабость – и никаких мыслей.
Двери спальни отворились, и в комнату вошли трое в белых халатах.
– Нуте-с, как мы себя чувствуем? – спросил Зарецкий.
Он улыбнулся, почувствовав приближение той самой опоры, которой ему так не хватало. Теплая, мягкая рука взяла его за кисть и нащупала пульс.
– Спасибо, профессор. Все в порядке. Я даже ощущаю слабое чувство голода.
А это, как я понимаю, первый признак выздоровления.
– Согласен. Сегодня будем завтракать все вместе в столовой.
Лица сопровождавших оставались холодными и непроницаемыми. Они смотрели на него как на увлекательную книгу, от которой очень трудно оторваться.
– Немного подкрепиться бы надо. Вам не кажется, что я слишком много потерял в весе? Зарецкий приподнял брови.
– А разве это плохо? Лишний вес – лишние нагрузки на сердце. Не стоит сожалеть о потерянных килограммах.
– Не смею возражать. Я ваш раб и покорный слуга на веки вечные.
– Многообещающее заявление. Ну а перед завтраком неплохо бы прогуляться по дому. Мы начнем с чердака. Точнее сказать, с верхних этажей. Идите первым, а мы следом. И не надо ничего бояться.
– Хорошо. Когда рядом такая авторитетная опора, от страха не остается и следа.
Они вышли в коридор, и высокий, сутуловатый, худой, обритый наголо человек уверенно зашагал вперед. Поворот направо, потом налево, прямо и лестница.
Следом шел Зарецкий, Наташа и доктор Кошман.
Профессор смотрел в спину своему сыну и не ощущал той близости и трепета, что испытывал к умиравшему Андрею, к его страданиям и невыносимой тоске. Где и в чем таилась непоправимая ошибка, которую он допустил?
Молодой человек поднялся на последний этаж и распахнул дверь мастерской.
Легкий аромат масляных красок, разбавителя смешивался с запахом сухого дерева обшивки стен и тяжелых дубовых перекрытий. Картины, мольберт, этюдник, кисти, много пространства – и от всего этого веяло теплотой и уютом.
Некоторое время все стояли у порога в ожидании.