– За одно это бить тебя надо, а ты еще врешь!
Он сгреб внука в охапку, хорошенько отколотил палкой, не дал ему даже поесть, поставил посреди двора на колени и велел стоять до тех пор, пока не вызубрит уроки на десять дней вперед.
Бедный Цзя Жуй! Как он страдал! Всю ночь дрожал от холода, затем получил трепку и вдобавок ко всему должен был голодный стоять на коленях, прямо во дворе, и читать вслух!
Однако это не охладило пыла юноши. Он и подумать не мог, что Фэнцзе над ним издевается, и через два дня, улучив момент, как ни в чем не бывало вновь отправился к ней. Она притворилась рассерженной. Как же! Он нарушил данное обещание! Цзя Жуй клялся, оправдывался. Видя, что он сам лезет в расставленные сети, Фэнцзе придумала другой план, чтобы его образумить.
– Сегодня вечером, – сказала она, – ждите меня в домике у дорожки за моим домом. Только смотрите, не обманывайте больше!
– А сами вы не обманете? – недоверчиво спросил Цзя Жуй.
– Можете не приходить, если сомневаетесь!
– Обязательно приду, непременно! – поспешил заверить Цзя Жуй. – Приду, если даже мне будет грозить смерть!
– А сейчас уходите, – приказала Фэнцзе.
Цзя Жуй ушел, уверенный, что на этот раз все будет в порядке. А Фэнцзе, как говорится, «отобрала войска, назначила полководцев» и устроила новую ловушку.
Цзя Жуй с трудом дождался вечера. Но, как назло, пришли родственники и засиделись до самого ужина. Лишь когда настало время зажигать лампы и дед лег спать, юноша пробрался во дворец Жунго, а затем проник в домик возле дорожки. Он метался от нетерпения, как муравей на горячей сковороде. Было тихо, ни звука, ни шороха. Цзя Жуй в тревоге строил догадки: «Наверняка не придет. Неужели решила проморозить меня еще одну ночь?»
Тут юноша заметил в дверях чью-то фигуру и, как только она приблизилась, уверенный, что это Фэнцзе, бросился на нее, как тигр на добычу, как кошка на мышь.
– Дорогая сестрица! – восклицал он. – Я заждался тебя!
Целуя «любимую» и лихорадочно шепча «милая», Цзя Жуй повалил ее на кан, сдернул с нее штаны и, охваченный вожделением, не помня себя, стал торопливо раздеваться. Вдруг в дверях мелькнул свет – на пороге появился Цзя Цян со свечой в руке.
– Эй, кто здесь?
С кана послышался смех:
– Это дядюшка Цзя Жуй меня домогается!
Цзя Жуй готов был провалиться сквозь землю. Как вы думаете, кто лежал перед ним?.. Цзя Жун!
Цзя Жуй хотел бежать, но Цзя Цян загородил ему дорогу.
– Стой! Вторая госпожа нынче рассказывала старой госпоже, что ты с ней заигрываешь, и заманила тебя сюда. Старая госпожа разгневалась и послала меня за тобой. Пошли!
При упоминании о «старой госпоже» у Цзя Жуя душа ушла в пятки, и он смог лишь вымолвить:
– Дорогой племянник, скажи, что ты меня здесь не нашел! А я тебя щедро за это вознагражу!
– Отпустить тебя мне не трудно, но какова будет награда? К тому же на слово я не верю! Пиши расписку!
– А что писать?
– Очень просто, – ответил Цзя Цян. – Пиши, что проигрался и занял столько-то лянов серебра для покрытия долга.
– Я готов, – согласился Цзя Жуй.
Цзя Цян вышел и через минуту появился с бумагой и кистью. Поторговавшись, они сошлись на пятидесяти лянах, Цзя Жуй написал расписку, поставил свою подпись и отдал Цзя Цяну. Цзя Цян между тем стал подтрунивать над Цзя Жуном. Тот вышел из себя и, скрежеща зубами от злости, твердил:
– Завтра же всем расскажу, пусть судят как хотят!
Напуганный Цзя Жуй стал кланяться ему до земли. Цзя Цян выступил в роли миротворца и уговорил Цзя Жуя написать еще одну расписку, на имя Цзя Жуна, на ту же сумму.
– Если узнают, что я тебя отпустил, – сказал Цзя Цян Цзя Жую, – мне не избежать наказания. Ворота, ведущие к покоям старой госпожи, давно заперты, в гостиной старый господин рассматривает недавно привезенные из Нанкина вещи, так что и той дорогой нельзя пройти. Остается задняя калитка, но и там сейчас ты можешь кого-нибудь встретить. Придется немного подождать, я сбегаю посмотрю, а потом приду за тобой.