Веки Ротшильда задрожали, и ещё через несколько секунд он открыл глаза:
– Где я?
Голос звучит ужасно, подумал Гурьев. Ну, ещё бы - такое напряжение перенести. Он чуть подался вперёд:
– Виктор. Вы меня помните?
– А… Мистер похититель. Что со мной?
– Вы помните, о чём мы говорили?
– Вы хотели задать какие-то вопросы.
– А потом?
– Что - потом? - нахмурился Ротшильд.
– Потом вы потеряли сознание. Помните?
– Конечно, я потерял сознание. Вы вкололи мне какую-то гадость - вот я и потерял сознание. Помнится, вы обещали обойтись без пыток.
– Виктор, - мягко произнёс Гурьев. - Вы потеряли сознание вовсе не оттого, что я вам что-то "вколол". Я предпочёл бы именно это, но - увы. Вы потеряли сознание по совершенно другой, гораздо менее приятной причине.
– И какой же?!
– Виктор, постарайтесь выслушать меня очень внимательно и включите максимум воображения при максимуме скепсиса, на которые вы сейчас способны. Я не собираюсь с вами сюсюкать и уговаривать вас поверить мне. Верить, не верить - ваше дело. С моей стороны будет всего лишь справедливо дать вам шанс осознать, что происходит. Я всегда стараюсь поступать справедливо. И меня не интересует, верите вы в это или нет. Усвоили?
– У вас есть шанс поступить справедливо.
– И отпустить вас? - Гурьев улыбнулся. - Нет, это будет очень уж однобокая справедливость. Так не получится. Слушать будете или желаете дальше пикироваться?
– Давайте, говорите.
– Говорю. У вас внутри - не знаю, где, в мозгу, скорее всего, а может, и не только - находится существо, которое неизвестным науке способом очень сильно влияет на ваши решения, особенно по важным, основополагающим вопросам. Когда вы стреляли в моего друга, когда по вашему приказу сначала убили одного, а потом пытались убить другого близкого мне человека, возможно, во множестве других ситуаций, - это существо определяет ваши приоритеты и формирует пространство решений. Оно очень узкое, это пространство. Как правило, диапазон лежит между "убить" и "убить немедленно". Это очень плохо, Виктор. Очень.
– Я - стрелял в вашего друга?!? Вы с ума сошли…
– Отнюдь, - вздохнул Гурьев. - Мой друг - беркут.
– Так это…
– Да. Я пытался намекнуть вам, что есть вещи, с которыми не стоит заигрывать. Но, видимо, было уже поздно. Итак - вы мне попытаетесь поверить или нет?
– Я знаю, что сумасшествие может быть заразным… мистер. Но… Конечно же, я вам не верю. Это… Это бред. Что же касается убийств - я тем более не понимаю, о чём…
– Ну, как скажете, - пожав плечами, перебил Гурьев. - Моё дело маленькое - предупредить. Тогда сразу переходим к вопросам, - он вытащил другой шприц. - Сейчас я введу вам препарат, который несколько подавляет волю, и мы…
– Погодите.
– Да?
– Я вижу, что вы - человек с принципами. Я тоже. Так давайте…
– Это скучно, барон, - ласково сказал Гурьев, вставляя горлышко шприца в отверстие венозного катетера и осторожно поддавливая поршень. - Не бойтесь, это не больно. Ну, вот. Теперь подождём минут пять - и, как говорится, помолясь.
Тело Ротшильда опять напряглось и с неимоверной силой задёргалось - правда, амплитуда была очень мала. Всё-таки надёжно зафиксирован, подумал Гурьев. Надо же, какая воля к жизни у нашей зверюшки. Впрочем, ничего удивительного.
– Ты убьёшь его, и тебе придётся выйти, - спокойно сказал Гурьев. - Это займёт около трёх суток, но я подожду. За это время сюда не зайдёт ни один человек, в которого ты сможешь войти. А потом я убью тебя. Подумай хорошенько. Мозгов у тебя нет, но чем-то же ты пользуешься для обработки информации. Но ты поразительно, просто неимоверно туп. Это меня очень смешит.
– Ооотпуссссстиииииииии…
Гурьев решил проверить идею с именами, которую "прокручивал" с того момента, как обеспокоенный священник закричал на него:
– Назови моё имя.