Как вам, а, Иосиф Виссарионович? Причем, что самое интересное - это ведь не я всё придумал. Это всё он, товарищ Сталин придумал. Это его мысли. Слова, конечно, мои, а мысли - его. Все-все. Уж за это я вам ручаюсь, Иосиф Виссарионович.
– Ну, хорошо, - Сталин на мгновение остановился, но тут же продолжил свой "бег". И медленно, размеренно повторил: - Хорошо. Яков Кириллович. Допустим, у вас действительно серьёзные, очень серьёзные намерения - да, это очевидно. Допустим, вы действительно верите в то, что говорите.
– А вы мне не верите.
– Не нужно меня перебивать, - тихо, но с явным неудовольствием проговорил Сталин. - Не нужно этого делать, Яков Кириллович. Я закончу свою мысль. Да, вы, очевидно, и не агент, и не шпион - вы для этого слишком умны и слишком себя уважаете. Это, действительно, повторюсь, очевидно. Хорошо. Вернуть себе, да и не только себе, свою страну - да, это, пожалуй, достойная вас задача. От каждого - по способностям, это очень правильно, очень. Ответьте мне, Яков Кириллович, на один вопрос. Кто отнял у вас вашу страну? Большевики? Ленин? Сталин? Кто виноват? Кто должен понести наказание?
– Фамилии, явки, адреса, - Гурьев вздохнул, трагически приподнял брови. - А я, в свою очередь, спрошу вас, Иосиф Виссарионович: чего вы ждёте от меня - ответа или каких-то гарантий?
– Гарантий? - удивился Сталин.
– Ну да, - Гурьев улыбнулся. - Гарантий личной неприкосновенности, например. Или уверений в преданности делу Ленина - Сталина. Не будет этого, Иосиф Виссарионович. Ни уверений, ни гарантий. А ответ будет. - Гурьев сжал пальцами гладко выбритый подбородок и потянул их пачки на столе перед собой новую папиросу. - Я допускаю: в это трудно поверить. Но - я не собираюсь никого обвинять. И ни с кем сводить счёты я тоже не собираюсь. Я говорю так гладко и спокойно потому, Иосиф Виссарионович, что не однажды и не одному человеку успел это объяснить. Взгляд на большевиков, как на "виноватых во всём" - до того смехотворен, что недостоин обсуждения вовсе. Вставать на чью-либо сторону - красных ли, белых ли - забава, которая взрослого человека в наши дни отнюдь не украсит. Когда виноваты все - невозможно встать на чью-то сторону. Когда виноваты все - не виноват никто. А когда никто не виноват - это значит, что все виноваты.
– Вот как, - Сталин остановился, подошёл к столу, отодвинул стул, сел. Выложил руки на стол, продолжая держать ими трубку, и, тяжело посмотрев на собеседника, повторил: - Вот как. Продолжайте, Яков Кириллович. Продолжайте. Я слушаю. Значит, по-вашему, все виноваты?
– Точно так, Иосиф Виссарионович, - все. И вы, и я, конечно же, в том числе. Поэтому сводить счёты и мстить - это сводить счёты с собой и мстить самому себе. А мы должны быть умнее. Да, большевики наворотили неведомо что, наломали дров - кто же будет с этим спорить. И ещё наломают - это уж как в России водится. Некоторые думают, будто на месте большевиков у них вышло бы лучше. А я - сомневаюсь, и сильно. И думаю, нет у нас времени на бесплодные споры о том, у кого вышло бы лучше - у белых без красных или у зелёных без синих. Двести лет русское общество боролось с самодержавием, и не было в этой борьбе ни правды, ни смысла, - ни с чьей стороны. Правда в том, что борьба эта закончилась взаимным уничтожением - то есть единственным, чем и могла закончиться такая борьба. Зло невозможно победить добром - только другим злом, под именем добра успешнее вербующим себе сторонников. И теперь, когда не осталось уже ни красных, ни белых, всё придётся начинать сначала. Россию. Империю - ибо Россия рождена империей и обречена ею быть на вечные времена. Но если вы думаете, будто я пришёл мирить остатки красных с ошмётками белых - вы опять ошибаетесь. Это произойдёт само собой, но несколько позже. Хотя, конечно же, не без усилий с моей стороны.