Дождались, когда он окажется в хорошо замотивированной длительной отлучке из своей официальной резиденции, в очередной раз переместится на
Землю, естественно, без санкции своего Департамента. Уже серьезное правонарушение. Вздумай он посетить любой из миров Конфедерации,
претензий к нему не было бы, напротив, согласно рангу он имел право на соответствующий Протокол.
Земля же, как, кстати, и Таорэра-Валгалла, относилась к «закрытым территориям», выведенным из юрисдикции Департамента активной дипломатии.
Поэтому вошедший в апартаменты Тайного посла чиновник, согласно положениям Церемониала состоящий в одном с ним ранге, в крайне уважительном
стиле попросил всего лишь объяснений. Если таковые имеются, вопрос снимается сам собой и почтеннейшему Послу будут немедленно принесены все
положенные извинения.
Антон поначалу не оценил серьезности положения, в котором оказался, и сослался на тему своей научной работы, которая велась строго в
пределах его специализации и, естественно, предполагала постоянный сбор и обновление фактологической базы. Чем он и занимался в свободное
время, никак не выходя за пределы исследования.
На Земле подобного объяснения хватило бы, и настырного ученого или журналиста, проникшего, скажем, в район военных действий или зону,
находящуюся под международным эмбарго, просто выдворили бы к месту постоянного проживания, если бы соответствующие службы не уличили его в
прямом шпионаже или пособничестве мировому терроризму. Да и то почти наверняка вмешались бы международные организации, правозащитники,
пресса, общественное мнение. Хорошие адвокаты, в конце концов. Могли бы, конечно, и убить из-за угла, и взять в заложники, но это уже был
бы эксцесс исполнителя.
Здесь – не прошло.
Вопрос о шпионаже (в том смысле, как это понимается _у_них_) тоже всплыл, по поводу контактов с аггрианскими представителями, происходивших
уже после того, как Инструкцией Антон был лишен таких полномочий.
Нашлось и еще несколько пунктов, по преимуществу касавшихся именно нарушений принципов Соответствия. Если попытаться подобрать им земные
(еще точнее – советские аналогии времен Отечественной войны), то получилось бы нечто вроде
_ненадлежащего_исполнения_долга,_сознательного_введения_в_заблуждение_высшего_руководства_с_корыстными_намерениями,_преступного_малодушия,_
попустительства_врагу,_преступной_же_халатности,_трусости,_граничащей_с_изменой_Родине._ Хорошо еще, что лишь _граничащей_!
В СССР такие обвинения тянули для офицеров и генералов в лучшем случае на разжалование и штрафбат (пока не смоешь вину кровью или особым
героизмом). Но могли дать и _вышку_, под горячую руку, а скорее – из особых соображений, как генералу армии Павлову со всем его штабом.
В Конфедерации нравы были ничуть не мягче, и много сотен лет действовала судебная система, удивительно напоминающая практику сталинских
«Особых совещаний», где решения принимались без участия прокуроров и адвокатов, на основании _мнения_[10 - В 30-е – 50-е годы имела
хождение поговорка: «На нет и суда нет, есть Особое совещание».]. Апелляции, кассационные жалобы и просьбы о помиловании не принимались,
приговоры приводились в исполнение немедленно.
Здесь то же. И приговор был написан заранее, и все подготовительные мероприятия проведены, просто церемониал соблюдался тщательнее. Как
писал Конфуций: «Откровенность без церемониала – это хамство».
Со всеми положенными рангу Антона почестями его препроводили в парадные покои Особоуполномоченного Департамента Соответствия по этой
планете, где Облеченный Доверием второго класса (чиновник на два ранга выше подсудимого) собственноустно зачитал формулу обвинения и
приговор, после чего осужденному предоставилось «последнее слово».