«Убейте меня кто-нибудь! Каждый день бесконечно долог! Жизнь мне уже опротивела!» И он тысячу раз сжимал зубами свой язык[20] и закрывал глаза, но жаль было О-Нацу: хотелось ему еще хоть раз, на прощанье, увидеть ее прекрасное лицо. Не думая о стыде, о людском осуждении, он заливался слезами. Наверное, таковы они и есть, настоящие мужские слезы!
Людям, сторожившим его, жаль было на него смотреть, и целые дни они всячески его утешали.
И О— Нацу была погружена в такую же печаль. Семь дней она отказывалась от пищи и послала божеству, что в Муро, свою просьбу о спасении жизни Сэйдзюро.
И странное дело: в ту же ночь, около полуночи, у ее изголовья явился старец, и ей было дано чудесное поучение.
— Слушай меня внимательно, девчонка, — сказал он. — Вы, смертные, попав в беду, шлете нам разные неразумные просьбы. А ведь даже божество не во всем властно! Вот просят: «Дай богатство!» Или: «Дай женщину, которая принадлежит другому». Или: «Убей того, кто мне противен!» Или еще: «Хочу, чтобы вместо проливного дождя стало вёдро; чтобы нос, плоский от рождения, сделался длиннее». Просят Будду о чем попало, что на ум взбредет и что заведомо невозможно исполнить, только голову морочат, право!
Например, в прошлый праздник тоже — паломников явилось восемнадцать тысяч шестнадцать человек, и каждого обуревает жадность! Ни одного не было среди них, кто не просил бы чего-нибудь для себя. Противно было слушать их просьбы, но, поскольку они приносили пожертвования, что поделаешь, по должности бога выслушивал всё.
И среди всех этих молящихся нашлась только одна истинно верующая. Была она служанкой угольщика из Такасаго и ни о чем не просила; помолилась только, чтобы руки и ноги были у нее целы и чтобы ей можно было еще раз прийти сюда. С тем и ушла, но затем опять вернулась на минутку и сказала: «Пожалуйста, дай мне также и хорошего мужа!» — «Ты обратись в храм, что в Идзумо. Я этим не ведаю!» — ответил я ей, но она не услышала и удалилась.
Взять тебя: слушалась бы родителей и старшего брата — получила бы мужа, и ничего плохого не случилось бы. А ты предалась любви, и вот какие страдания навлекла на себя.
Своей жизнью ты не дорожишь, а она будет еще долгой. Что же до Сэйдзюро, за которого ты просишь, — ему остались считанные дни.
Этот сон, который она увидела словно наяву, был так печален, что О-Нацу, проснувшись, долго не могла прийти в себя и всю ночь, до самого утра, провела в слезах.
Так и случилось, как было предсказано. Сэйд-зюро позвали и учинили ему совсем неожиданный допрос: окаяалось, что пропали семьсот рё[21] золотыми монетами, которые хранились у Тадзимая в денежном ящике во внутренней кладовой. Толки шли, что деньги украла перед побегом О-Нацу по наущению Сэйдзюро.
Обстоятельства сложились неблагоприятно для Сэйдзюро, он не смог оправдаться и — какое горе! — двадцати пяти лет четырех месяцев восемнадцати дней от роду был предан смерти.
Как же бренно наше существование! У каждого, кто был свидетелем этого, рукава промокли от слез, словно от вечернего дождя. И был ли кто-нибудь, кто не сокрушался?
А немного спустя, в начале июня, перетряхивали зимнее платье и нашли те семьсот рё, только в другом месте: обнаружились они, по слухам, в куруманагамоти[22] .
— К каждой вещи внимание нужно! — так говаривал один мудрый дед, ныне уже покойный.
Семьсот рё, за которые поплатились жизнью
Пословица гласит: «Кто ни о чем не ведает — подобен Будде».
О— Нацу не знала о смерти Сэйдзюро и все волновалась за него, но вот однажды деревенские ребятишки пробежали друг за дружкой мимо дома, распевая: «Раз убили Сэйдзюро -убейте и О-Нацу!…»[23] .
Услышав эту песенку, О-Нацу встревожилась и обратилась с вопросом к своей кормилице, но та не решилась ответить ей и только заплакала.
Так значит, это правда! И рассудок О-Нацу помутился.