– Ага… Тогда здорово, братцы! Мы знаем место, где деньги выехали на шоссе!
– Но откуда выехали?.. Надо прикинуть на карте этот поворот и радиус поиска. Придется отрабатывать объект за объектом: поселки, предприятия…
Томин вскидывается.
– Ох, долго! Пока мы набредем на ту шарашку, ее по кирпичику разнесут. Время, Паша, время!
– Что ты предлагаешь? Не вижу, кого еще допрашивать и о чем. Связи Артамонова не доработаны.
– Нет у него больше связей! – в сердцах восклицает Томин. – Копай вглубь те, которые есть!
– Без драки! – вмешивается Кибрит.
Томин переходит на вкрадчивый тон.
– Слушай, Паша, предложу-ка тебе одного старичка. По профессии часовщик. Когда стал прихварывать, устроился завтехотделом в контору по ремонту часов. Три года на пенсии. Очень прелестный старичок!
– Чем?
– Во-первых – А. П. Во-вторых, имеет собачку, родную дочь артамоновской Фанты.
– А, опять ты с Щепкиным!
– Опять. Купи, Паша, недорого отдам!
– Пал Палыч, берегись, – шутя отговаривает Кибрит. – Сплавляет лежалый товар.
– Лежалого не берем.
– Начальник, обижаешь! Нет, серьезно. Он за свои семьдесят пять лет ни разу не привлекался. Но, думаю, и участвовал и состоял. Вперемежку с часовым делом немало крутился в артелях, знакомства могли сохраниться – ого-го! Мне он понравился с первого взгляда.
– Тебе много кто нравился, – припоминает Кибрит. – И обойщик дверей, и шурин, и какой-то еще беглый на даче.
– Саша, допустим даже, что все на свете ему известно. Дальше? «Присаживайтесь, пожалуйста, товарищ Щепкин, – говорю я. – Будьте любезны, просветите. Нам надо бы узнать следующие фактики». Или как?
– Нет. Будьте любезны, товарищ Щепкин! – Томин произносит фразу с категорической, не допускающей возражения интонацией. – Не на цыпочках, а с ходу, прыжком! Не «надо узнать», а «мы знаем»! Чем мы рискуем, в конце концов?! Твоя чеканка, Зинин поворотик и мой старичок. Ну? Идет?
* * *
Положив руки на набалдашник антикварной трости, Щепкин, элегантный старый джентльмен, скептически наблюдает за разыгрываемым перед ним спектаклем.
Пал Палыч и Томин тщательно отрепетировали решающий «прыжок». Они очень заняты и пока не обращают на Щепкина ни малейшего внимания.
– Оформи в срочном порядке! – Знаменский передает Томину некий бланк.
– Понял, – серьезно отвечает тот, вынимая из портфеля запечатанную и опломбированную картонную коробку. Он водружает ее перед Знаменским. – Я пару звоночков, не возражаешь?
Пал Палыч делает великодушный разрешающий жест. Томин пристраивается так, чтобы видеть Щепкина в профиль, придвигает телефон и несколько раз набирает внутренний номер.
– Занято и занято! – ворчит он и отстраняет трубку от уха, чтобы были слышны короткие гудки.
Возясь с телефоном, он наблюдает за Щепкиным. Его задача уловить, какова будет реакция на содержимое коробки.
А Пал Палыч целиком поглощен ее распаковыванием. Вооружился ножницами, разрезает веревочки, неспешно снимает печати. Достает из коробки плотный опечатанный пакет. Сосредоточенно вскрывает его и стопкой выкладывает на стол чеканки, изъятые из машины Артамонова.
Процедура с распломбированием и распечатыванием невольно вызвала внимание и некоторую настороженность Щепкина. А поскольку следователь на него не смотрит, будто забыл, то самоконтроль у старика ослаблен, и при виде чеканки он на мгновение меняется в лице. Томин это засекает. И когда Знаменский, убрав со стола всю тару, оборачивается к нему, Томин кладет трубку и подмигивает: сработало!
Пал Палыч усаживается против Щепкина и спрашивает весело и напористо:
– Как вам нравятся эти изделия, Алексей Прокопыч?
– Я к подобным штукам равнодушен, – неторопливо откликается Щепкин.