Открыв глаза, профессор Мейер увидел беспокойно склонившихся над собой трех молодых хирургов. Внезапно ему пришло в голову, что они действительно должны быть очень молоды, если решились на это; молоды и дерзки, не обременены закостенелыми представлениями и мыслями, с железной выдержкой, с железным самообладанием.
Его так поразило это откровение, что лишь через несколько секунд он понял, что операция прошла успешно.
– Как вы себя чувствуете, сэр?
– Все хорошо?
– Вы в состоянии говорить, сэр? Если нет, качните головой. Или моргните.
Они жадно смотрели.
Профессор Мейер сглотнул, привыкая к новому нёбу, языку и горлу. Наконец произнес очень сипло:
– Мне кажется… Мне кажется…
– Ура! – закричал Кассиди. – Фельдман, вставай!
Фельдман соскочил с кушетки и бросился за очками.
– Он уже пришел в себя? Разговаривает?
– Да, он разговаривает! Фредди, мы победили.
Фельдман нашел очки и кинулся к операционному столу.
– Можете сказать еще что-нибудь, сэр? Все что угодно.
– Я… Я…
– О Боже, – выдохнул Фельдман. – Кажется, я сойду с ума.
Трое разразились нервным смехом. Они окружили Фельдмана и стали хлопать его по спине. Фельдман тоже засмеялся, но затем зашелся кашлем.
– Где Кент? – крикнул Кассиди. – Он удерживал осциллограф на одной линии в течение десяти часов.
– Отличная работа, черт побери! Где же он?
– Ушел за сандвичами, – ответил Люпович. – Да вот он.
– Кент, все в порядке!
На пороге появился Кент с двумя бумажными пакетами и половиной бутерброда во рту. Он судорожно сглотнул.
– Заговорил?! Что он сказал?
Раздался шум, и в операционную ввалилась толпа людей.
– Уберите их! – закричал Фельдман. – Где этот полицейский? Сейчас никаких интервью.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на
