Он попросил:
- Вы позволите осмотреть квартиру?
Женщина явно ждала этого вопроса и безучастно наблюдала, как чужие люди ворошат бумаги в письменном столе ее брата: там были книги, учебники, два густо исписанных блокнота, документы в деревянной шкатулке - результаты удачных технических опытов, паспорт, ордер на квартиру за подписью Саги; в нижних ящиках - чистая бумага, коробка неочиненных цветных карандашей, почти полная подшивка «Технической газеты», в большом конверте - воскресная «Праца» и венская «Фольксштимме», обе от первых чисел мая. Венскую газету Шимчик смотреть не стал: его знание немецкого оставляло желать много лучшего; внимание капитана привлекло объявление в «Праце»: «Требуется инженер-химик с многолетней практикой… Оплата по соглашению. Предложения посылать…»
Он взял газету, поднял голову и снова увидел картины на библейские сюжеты, и снова Иисус, сидящий на скале.
Теперь, когда Голианова стояла спиной к окну, глаза уже не казались такими красными, пальцы не вонзались в ладони. «Облегчение»? - промелькнуло в голове, а если облегчение, то почему? Лазинский, закрывающий ящики письменного стола, вдруг сказал:
- Вы упоминали о корреспонденции, но здесь ничего нет.
Женщина ответила, что еще недавно во втором ящике лежал пакет.
- Какой пакет?
- Белый; конверт с каким-то письмом.
- Наш конверт?
Она не поняла вопроса.
- С нашей, чехословацкой, почтовой маркой? - уточнил Шимчик.
- Конечно.
- Вы не помните, от какого числа?
- Не знаю, на квартиру не приходило никаких писем. Наверное, на завод. Я заметила конверт неделю назад. Дежо открыл ящик, когда я вошла…
- Когда он унес это письмо? Случайно, не сегодня?
- Не знаю, я не видела, как Дежо уходил. Я крикнула из кухни, чтоб пораньше вернулся.
- А он? Промолчал?
- Да, - выдохнула Анна Голианова.
- У него был диплом инженера в рамке. Где он висел?
- Он не висел, а лежал на той полке, - показала сна и вздрогнула: - Во всяком случае, утром он там лежал.
- Вы не заглядывали сюда после его ухода?
- Утром нет, а в полдень… Погодите, сдается мне, что тогда диплома здесь уже не было… Может быть, Дежо за ним вернулся и…
Лазинский согласно кивнул.
- Похоже на то. Или скажите, мог он кого-нибудь послать?
- За дипломом?
- За ним, - подтвердил Лазинский хмуро.
Она все поглядывала на полку. Солнечные лучи падали на письменный стол, полка за ним казалась недоступной и темной.
- Брат никогда никому не давал свой ключ, - ответила женщина.
- Никогда? - настаивал Лазинский, подходя к ней ближе.
Он был невысок ростом, но женщина была ему едва по плечо.
- Нет, - выдавила Анна, и в глазах ее появился страх. - Все его ключи были на одном кольце и всегда были при нем - от дома, от рабочего стола, от машины… Скажите, они пропали?
Вмешался Шимчик:
- Нет, они у меня. Мы нашли всю связку.
Затем в разговор вступил Лазинский:
- Вы сказали «ключ от машины», у него действительно был только один ключ?
- Насколько мне известно - да. - Женщина опустила голову.
- Должен быть еще запасной. Или он в гараже? Где находится гараж?
- У нас нет гаража, не было денег. Машина всегда стояла за домом на узкой улочке, и ночью тоже…
- А зимой? - Голос Лазинского скрипел, как ржавая пила.
- И зимой.
- Ваш брат выигрывал что-нибудь существенное в спортлото?
- Раза два, - ответила она обессиленно, - не то сорок, не то пятьдесят крон один раз, другой - двенадцать тысяч с небольшим, тогда-то он и купил машину. И еще одолжил…
- У кого, не скажете?
Она молчала, потом произнесла едва слышно глухим голосом:
- Не знаю…
Они вышли на улицу. Возле голубой служебной «победы» стоял Сага. Он курил, дожидаясь, когда к нему подойдут.
- Жду вот, хочу… - поспешно начал он, обращаясь к Шимчику, - может зайдем?.. - Он взглядом показал на коттедж, в окнах которого, как в зеркалах, блестел свет, ультрамариновый, апельсиново-желтый, зеленый. Шимчик спросил:
- Что-нибудь случилось?
- Нет, собственно… ничего не случилось, но я забыл вам сказать, хотя и здесь могу…
Он словно не мог осмелиться и взглядом просил поддержки.