Убежден, что Голиан перед самой смертью хотел открыть окно, но было поздно. Он или был уже не в силах сделать это, или не понимал, что делает. Скорее всего, последнее. Мы обнаружили, что левый ветровик открывается легче остальных. На его ручке тоже видны отпечатки пальцев. Их наличие можно объяснить скорее всего тем, что погибший уже в полубессознательном состоянии пытался открыть и его, но открывал неправильно.
- Как это неправильно?
- Вертел ручку в обратном направлении. Вместо того чтобы открывать, он закрывал и без того плотно затворенное окно.
- Под влиянием хлора?
- Сто-двести граммов не могут свалить такого здорового парня.
- Но вы слышали, что сказал врач, - настаивал Лазинский. - Он утверждал обратное.
- Да, но он говорил также, что Голиан накануне основательно выпил, - вероятно, выпивал он частенько, - и эти сегодняшние двести граммов были на опохмелку.
- Как же, по-вашему, совершено преступление?
- Очень просто: Голиан кого-то вез. Тот сказал, что не выносит сквозняков. Закрыл окошко возле себя. Голиан же закрыл свое окно. Так они некоторое время и ехали. У убийцы была уже приготовлена ампула, он незаметно сунул ее в портфель, так, чтоб она лежала кнопкой вверх. Затем под каким-то предлогом вылез из автомобиля. Его жертва - Голиан - продолжал свой путь; пиво и водка притупили рефлексы. Находясь в таком состоянии, он не смог сразу осознать, что в машине духота и чем-то пахнет. А когда осознал, было уже поздно. Сначала, вместо того чтоб открыть, он закрывает окно, потом, вероятно, хочет притормозить, но вместо этого прибавляет газ. Это случилось перед самым поворотом. Вы его, этот поворот, знаете - вполне невинный, преодолеть его - пустяк, и рюмка-другая роли здесь не играет, даже для человека физически более слабого это не проблема, а погибший был здоровым мужиком. По крайней мере внешне, хотя я верю врачу насчет инфаркта. Но он-то чувствовал себя здоровым.
Лейтенант говорил флегматично, лениво моргая глазами. Голос у него был глуховатый, руки длинные, на горле явственно выпирал кадык. Лейтенант смотрел на Шимчика.
Капитан молча встал и закурил, он стоял, опустив голову.
- Предположим, - рассуждал он, - что вы правы, но в вашей версии имеются пробелы. Например, ампула. Голиан сам химик, он знает, зачем применяют этилхлорид. Он и сам мог достать этот химикалий.
- Где? - спросил Лазинский.
- Затем отпечатки, - продолжал Шимчик, словно не слыша, - на ампуле их нет, допустим - и это логично, - преступник действовал осторожно, он держал ее в носовом платке. Но почему в таком случае он не был осторожен все время? Почему оставил отпечатки на дверцах и на ручке под правым окном?
- Перчатки летом? Слишком нелепо, - спокойно ответил долговязый лейтенант. - Возможно, он не хотел рисковать, кто его знает, побоялся спугнуть Голиана; увидев перчатки, тот насторожился бы и не посадил его в свою машину.
- Как вы считаете, где Голиан взял пассажира? Здесь, в городе?
Гаверла пожал плечами.
- Скорей всего, в Михалянах, - сказал Лазинский.
- После того, как уехал от Бачовой?
- Возможно, все было иначе, версия о пассажире может оказаться несостоятельной.
- Он вез Бауманна, - напомнил Шимчик.
- Но только Бауманн вылез из машины еще на улице Красной Армии.
- Это он так говорит, - пробормотал капитан. - И это надо установить. Если он не лжет и Голиан действительно заправлялся бензином…
- Он действительно заправлялся, - сказал лейтенант. - Бак был полон.
- Для меня Бауманн вне подозрений. Убийцей он не выглядит, - воскликнул Лазинский.
- Не спорю. Уже судя по тому, как он реагировал на сообщение о гибели Голиана. Но это не исключает, что в убийстве он мог принимать участие. Косвенное. Ведь смерть Голиана может быть ему на руку.