Сперва хотел, а потом уже нет… - прозвучало приглушенно.
Капитан замолчал и только пристально смотрел на человека, сидящего перед ним. Тот не был пьян, глаза его оставались ясными и прозрачными, но взгляд их был как бы обращен в себя - Бауманн был далеко, в том краю, куда им входа не было. Лазинский понял это раньше, чем Шимчик.
- Вы себя плохо чувствуете? - спросил он.
- Нет, ничего… Последнее время мне постоянно плохо… Даже не в работе дело, поймите, я в ней видел, я искал… Это была навязчивая идея, я, словно мальчишка, сидел над мыльной водой и дул в соломинку, пузырики летели… но потом они стали лопаться и я… но… - Он глубоко вздохнул. - К его смерти это не имеет никакого отношения.
- Выпейте, - предложил Лазинский, - но только глоточек.
Ресторан был высоким, неуютным и грязным. В узких вазочках из дешевого стекла торчали крикливо-красные искусственные маки. На стенах висели виды Татр с озерами, под ними зеркала, в которых отражались лица немногочисленных посетителей и задик официантки. Пахло пивом, салом, капустной похлебкой и подгоревшим бараньим гуляшом.
- Спасибо, - ответил Бауманн и отхлебнул из рюмки. - Я хотел Голиану утром все объяснить, просил у него прощения за то, что ходил к Саге, а Сага наверняка… Ведь в его положении, с его прошлым и всем… Он ответил, что поздно. Я никогда не забуду, как он на меня посмотрел…
Бауманн выпрямился и повернулся к Лазинскому.
- У меня не было сил пойти обратно на работу, - прошептал он, - не хватило сил, я бродил по городу, а потом очутился здесь. У меня было плохое предчувствие, Дежо Голиан - истерик… И вот - катастрофа… Вы хотите меня арестовать?
- Ну что вы, - сказал Шимчик. - В котором часу вы расстались?
- Не имею представления, но, кажется, не поздно.
- Не поздно? Как вас понимать?
- Да так. Я не смотрел на часы, - покорно ответил Бауманн.
- Где вы расстались?
- Голиан живет в зеленом районе, кажется, где-то там.
- Недалеко от дома директора?
- Пожалуй, да. Кажется… Ага, припоминаю: он высадил меня на улице Красной Армии, недалеко от закусочной. Да, перед закусочной, а потом медленно поехал дальше.
- Медленно?
- Очень медленно.
- Куда?
- Не могу вам сказать, потому что он снова остановился возле бензоколонки и стал заправляться.
- Сколько он набрал бензина? Вы не знаете?
- Я был довольно далеко от колонки, - ответил инженер Бауманн.
Шимчик кивнул. Он был явно доволен.
- Спасибо, - сказал он. - Но вам лучше больше не пить. Вам следовало бы прилечь.
Старый инженер кивнул в знак согласия. Когда за Шимчиком закрывались стеклянные двери, он уже доставал деньги. Подносик с недопитым ромом стоял на противоположном конце длинного пустого стола, накрытого несвежей белой скатертью.
- Может быть, вы напрасно вспугнули его, - заметил Лазинский, - вдруг он замешан в этой катастрофе.
Шимчик молча посмотрел на него. Цирковой тигр прыгал сквозь огненное кольцо. Где-то гудел паровоз. Неподалеку стояли двое, они смеялись; Шимчик услышал обрывок анекдота.
Когда они вернулись, на столе у Шимчика лежало медицинское заключение о результатах вскрытия. Шимчик прочел его вслух и тут же отложил - несколько коротких профессиональных фраз ему ничего не говорили. Он попросил коллегу поторопить криминалистов. Лазинский набирал номер, а капитан разглядывал его небольшие розовые руки с коротко остриженными, ухоженными ногтями. В голосе Лазинского была заинтересованность человека, по уши ушедшего в работу.