У вас есть какие-нибудь предположения?
Розовые губы сложились трубочкой, мелькнули белые зубы.
- Пока ничего, товарищ капитан. Стараюсь понять взаимозависимость между…
- Между смертью Голиана и его историей с Бауманном?
- И это тоже. Когда и где они расстались? О чем говорили? Я жду результатов вскрытия.
- Ну, а когда они будут перед нами, что тогда?
- Тогда мы увидим, что это было убийство. Все время думаю, мог ли Бауманн достать эту ампулу? На химзаводе таких не имеется, по крайней мере так утверждает Сага. Но если человек проработал в химии всю жизнь, у него наверняка есть знакомства… Химики отлично знают, что хлор действует усыпляюще…
- Лишь в значительном количестве.
- Могло быть и значительное, - заметил Лазинский. - Существуют десятки сочетаний. В автомобиле, в такую жару… Голову даю на отсечение, что инженер держал окна открытыми.
- Не обязательно.
- Допускаю, но это не самоубийство. Самоубийца, забрав из банка деньги, перед смертью обязательно переслал бы их. А Голиан этого не сделал, хотя уже заполнил бланк перевода. Сага мне говорил, что Голиан с сестрой очень любили друг друга. - Лазинский улыбался, его гладкое лицо напоминало лицо монаха-чревоугодника. - А если будет доказано, - предположил он, - если будет доказано, что это убийство, что вы тогда скажете насчет Шнирке?
- А почему бы и не Шнирке? -Шимчик казался поглощенным своим кофе. - Если б я был абсолютно уверен, что он действительно здесь…
- Только в этом случае? - переспросил Лазинский и, не получив ответа, продолжал: - Вы все еще не верите, что он может быть здесь?
- Не верю? Разве я это утверждаю? - Шимчик выпрямился.
- Нет, но мне так показалось.
- Правильно показалось, - поддакнул Шимчик, допил кофе и встал. Он подошел к вешалке, где висел его серо-зеленый, поношенный пиджак, медленно надел его и добавил: - Ставлю вас в известность - я эту мысль допускаю, очень, правда, робко, но тем не менее… - Он не докончил и стал искать фуражку, ее нигде не было. Шимчик рассеянно улыбнулся.
- Вы сегодня в гражданском, - напомнил ему Лазинский.
- Верно, верно, забывчивость… - Улыбка сползла с его лица.
- На основании чего вы можете предположить, что Баранка здесь нет?
- Сейчас мне некогда, - ответил Шимчик. - Поймите, я, быть может, глупо опровергаю вчерашнюю свою точку зрения, все заставляет меня заняться этим… - Он глазами показал на стол. - Вас в самом деле ничто не поразило? Вам ничего не говорят эти вещи? - И, не получив ответа, он сказал со вздохом: - Жаль, жаль! - Шимчик казался печальным. Он распахнул дверь и крикнул: - Бренч! - И снова, громче: - Лейтенант Бренч!
Явившемуся лейтенанту Шимчик отдал распоряжение поторопить со вскрытием и химическим анализом, соединиться с криминалистами и узнать, не обнаружено ли что-нибудь ими, приказать Веберу и Смутному опечатать кабинет инженера Голиана, узнать адреса ближайших сотрудников Бауманна, принести их личные дела, личное дело Голиана и Бауманна тоже.
- От Станковича еще не поступало никаких сведений?
Едва Бренч ответил «нет», как зазвонил телефон, Лазинский снял трубку и кивнул: он.
- Станкович?
- Станкович, товарищ капитан.
- Дайте.
Шимчик взял трубку и услышал: «Бауманн сидит в привокзальном ресторане, пообедал, пьет пиво, заказал ром».
- Ему этот ром уже принесли?
- Нет, сидит и ждет, вид у него расстроенный.
- У него что-нибудь есть с собой?
- Ничего, кроме портфеля.
- Сейчас отходит какой-нибудь поезд?
- Нет, - ответил Станкович. - В пятнадцать ноль пять скорый до Праги, после него пассажирский до Вруток. До тех пор - никаких.
- Отлично, времени у нас достаточно. Ждите меня без малого в три на вокзале. Если ваш подопечный уйдет, позвоните, - нет, не сюда, погодите, сейчас скажу.
Он взял телефонную книгу, полистал, нашел и сказал в трубку:
- Номер 29343.