– И ты считаешь себя полицейским? Только вот каким полицейским?
– Мне и в голову не пришло посмотреть, вот и все, – терпеливо объяснял Клинг. – Она сказала, что это для тебя, так что...
– Мне казалось, что тебя ввели в курс дела. Тогда почему?
– Черт возьми, откуда мне было знать, что в конверте?
– Она тебе его дала или нет?
– Она сказала, что это для тебя!
– А ты даже и не подумал взглянуть, что...
– Я пощупал конверт, – сказал Клинг, – когда она пришла.
– Ты пощупал? Я не ослышался? Ты сказал – пощупал? Господи, для чего?
– Чтобы узнать, нет ли у нее оружия.
– Как тебе в голову пришло, что Синтия Форрест...
– Она спросила тебя. А когда я сказал, что ты ушел, она толкнула дверь и заявила, что будет тебя дожидаться. И я вспомнил об истории с Вирджинией Додж и подумал, что эта тоже хочет пустить тебе пулю в лоб. Вот почему. Ясно?
– О, дерьмо! – простонал Карелла.
– Тогда я пощупал конверт, посмотрел, что у нее в сумке, и, когда понял, что она безоружна, взял конверт и положил тебе на стол.
– Не заглянув в него? О, дерьмо! – повторил Карелла.
– Послушай, я знаю, что я только жалкий любитель по сравнению с гением...
– Заткнись! – крикнул Карелла.
– ...бригады, но я только что появился, еще половины людей по этому делу не знаю, и у меня нет привычки вскрывать письма, которые адресованы...
– Послушай, Мейер, принеси-ка ему полотенце, пусть вытрет глаза, хорошо?
– ...кому-то другому. Теперь, если тебе угодно, сделай из этого государственное преступление.
– Человека вчера вечером убили! – заорал Карелла.
– Я знаю, Стив, – сказал Клинг, – но в программке много других имен. И пока мы тут скандалим, что я должен был сделать, а чего не должен, этот тип уже стреляет в другого. – Клинг замолчал на секунду, потом продолжил: – Будем продолжать орать друг на друга или возьмем телефонный справочник и попытаемся отыскать остальных?
– Чуток опоздал, юный Шерлок. Мы с Мейером с семи утра этим занимаемся, а ночь провели в семье Руди Ферстенмахера, который был убит вчера вечером, потому что...
– Перестань ко мне придираться, Стив, – сказал Клинг. – То, что произошло вчера вечером, не моя вина.
– Может быть! – крикнул Карелла.
– Никакого “может быть”.
– Хорошо. Я тебе уже сказал, что мы начали искать этих людей, как только я обнаружил на своем столе программку. В пьесе было одиннадцать актеров, шестеро уже убиты. Из пяти оставшихся мы нашли двух мужчин. Третьего в справочнике нет. А женщины, конечно, вышли замуж и сменили фамилии. Мы уже позвонили в университет, и если они что-то найдут, то перезвонят. Мужчинам мы тоже позвонили, и они нас ждут. Если я дам тебе имя и адрес, как ты полагаешь, ты сможешь найти дом и как-нибудь расспросить...
– Стив, ты начинаешь мне надоедать!
– Нужного человека зовут Томас ди Паскуале. Он играл Толстого Джо в пьесе О’Нила. Живет он в доме четыреста девятнадцать по Ред Роад, здесь, в Айсоле. Он тебя ждет.
– Что я должен у него узнать? – спросил Клинг.
– Я хочу, чтобы он рассказал, что произошло в сороковом году.
* * *
Томас ди Паскуале жил в весьма респектабельном доме в южном конце города. В ответ на звонок он прокричал:
– Входите! Входите, не заперто!
Клинг повернул дверную ручку и очутился в большой прихожей, устланной толстым ковром. Прихожая вела в салон, расположенный уровнем ниже; там разговаривал по телефону хозяин квартиры.
Тот, что когда-то воплотил в университетской постановке образ Толстого Джо, теперь был высоким, худым человеком лет за сорок. На нем был шелковый халат. Когда Клинг вошел, закрыл за собой дверь и остановился в прихожей, он говорил по телефону.