прошептал Ольгерд, помешивая угли в костре.
– Полная чушь, – буркнул Тунган. – Умирая, мы отправляемся в бездну под Срединным морем. Или в лунный мир. Кто как жил. Ежели ты грешишь, убиваешь невинных, воруешь, изменяешь жене – готовься к бездне. Твоя душа будет вечно падать во тьму, как в полуночном кошмаре. Наверняка вам снились такие сны. Это предупреждение богов.
– Это культ дваргов? – спросил Вячеслав.
– Нет, – покачал головой проводник. – Это исконная крондатская вера. Вечное слово пророка Кумана.
– А что будет, – перебил Ольгерд, – если вести себя правильно?
Взгляд Тунгана посветлел.
– Тогда, – сообщил проводник, – ты попадешь в лунный мир. Тебя будут ждать вечное изобилие и прекрасные девы. Все, чего ни пожелаешь, появится из воздуха. Страданий не будет. Рядом станут жить твои родственники – те, что не грешили на Тверди. Вот так.
Рык зевнул во сне. Беспокойный дух зверя скитался в сумеречных степных пространствах. Интересно, во что верят рлоки?
– Некоторые думают, – осторожно произнес Вячеслав, – что за порогом тьмы ничего нет.
– Это как? – не понял Тунган.
– Ты умираешь, – пояснил свою мысль Вячеслав, – и превращаешься в труп. Умирает тело, умирает душа. Мир для тебя перестает существовать. Навсегда.
– Никакой души? – переспросил Тунган.
Вячеслав кивнул.
– Никакой.
Проводник сплюнул. Затем снял два вертела с углей и протянул спутникам. Третий вертел взял сам. Пахло жареным мясом и специями. Тунган откусил небольшой кусочек, задумчиво прожевал. Казалось, он может съесть и сами угли. Ольгерд понял, что услышанное потрясло степного жителя.
– И кто в это верит? – не выдержал проводник.
– Кое-где написано, – сообщил Вячеслав, – что в это верили Демиурги.
Тунгана передернуло:
– Жуть. Быть такого не может.
Вячеслав пожал плечами и откинулся на свой рюкзак.
– Кто знает.
Вечером следующего дня Ольгерд заметил дым от костра. Погода стояла ветреная, и струйка стелилась низко над полем. Не сразу и заметишь. Мастера ножей встревожила близость разведенного огня. Не больше пяти стадий. Так он прикинул поначалу.
– Тунган! – Ольгерд окликнул проводника. – Глянь-ка за корму.
Тунган передал румпель Вячеславу и перебрался поближе к Ольгерду. Некоторое время он всматривался в стелющийся дым, хмурился и ругался себе под нос на крондатском наречии.
– Это они? – спросил Ольгерд.
– Да.
– Уйдем?
На обветренном лице Тунгана резко очертились первые морщины. Порыв ветра шевельнул бороду.
– Они приближаются быстрее, чем я рассчитывал.
– Как такое возможно?
Тунган вздохнул.
– Возможно. Если катиться на одиночных буерах. Не на тройных или парных. Если ухитриться собрать большое число таких кораблей. Понял?
Ольгерд кивнул.
Чего тут не понять. Одиночный буер легче. Следовательно – быстрее. А раз преследователи не скрываются, значит их много. Хотят показать, что возмездие неотвратимо.
Вскоре мастер ножей увидел другие костры. Много костров, около десятка. Позади и слева – там, где вздымались горы.
– Какие планы? – спросил Вячеслав с носа корабля.
– Скоро появятся псы, – задумчиво проговорил Тунган. – А ветер дует в сторону пустыни.
– В Инджаб соваться не стоит, – резонно заметил Вячеслав.
– А мы и не сунемся, – улыбнулся проводник. – Мы туда поедем. Заставим дваргов поверить, что это возможно.
«Так себе план», – подумал Ольгерд.
Но выбора у них не было.
Глава 10
Тинг
Время Большого тинга приближалось.
В Роккевениум съезжались конунги и ярлы, которым было дозволено принимать участие в собрании. Плыли из дальних краев шаманы и провидцы, мнение которых уважали. Причаливали к пристани ладьи, швартовались у мачт браннеры. Город оживал – Большой тинг был главным событием весны.
Коэн не видел смысла тащить с собой всю команду. Хватит одного берсеркера. Да и то – для статуса. Если северяне захотят убить пришлого волшебника, их ничто не остановит.
Тинг проводился в бражном зале конунга Мангуса. «Добрый ясень» стоял в паре кварталов от этого места, так что Коэн двинулся туда пешком. Улицы забили торговцы, предсказатели, скальды и дружинники прибывших конунгов. Весна была в разгаре, но в Роккевениуме это не чувствовалось.
Коэн шагал сквозь толпу.
Сдвиг держался сзади. Берсеркер был мрачен. Волшебник чувствовал, что воин не в восторге от города и его обитателей. Странно, он ведь из этих мест.
Звуки барабанов слышались уже на подступах к палатам конунга. Выйдя из очередной подворотни, посредник шагнул на площадь, вымощенную гладким булыжником. Камни были отполированы бесчисленными поколениями людей.
Палаты поражали своей суровой монументальностью. Исполинское прямоугольное здание с острой двускатной крышей. Углы заворачивались драконьими мордами и хвостами, а конек изображал оскаленную пасть неведомой твари с острыми клыками и красным извивающимся языком. Вещий Змей, кажется, так. Существо, живущее в Глубине и помогающее смертным мудрыми советами. Подручный Донного Азвара. По бокам высоких ступеней, сложенных из брусчатки, торчали каменные столбы с вырезанными воинственными ликами – духами-хранителями Роккевениума.
Коэн двинулся по ступеням. Берсеркер – следом. Перед воротами бражного зала их остановили дружинники Мангуса. Коэн молча показал знак, полученный им в Греверстеде. Стражники посторонились, искоса глядя на Сдвига.
Центр зала был расчищен для жертвоприношения. Коэн увидел помост, широченную колоду с прислоненным к ней топором и меланхолично жующего теленка. Вокруг помоста толпились конунги, ярлы, колдуны и шаманы. Музыканты исступленно колотили в бубны и барабаны.
На помост взошел Мангус – самый влиятельный из правителей севера. Посредник невольно восхитился этим человеком. Мужик средних лет и могучего сложения. Борода до груди. Бритая голова, искусно заплетенная коса. Белая ритуальная рубаха и штаны. Рядом с помостом горел очаг, но холод все еще врывался внутрь, преследуя опоздавших на тинг правителей. Перед глазами крутились снежинки.
Мангус поднял руку. Музыка стихла. Люди перестали разговаривать, воцарилась тишина.
– Совет поручил мне начать собрание, – медленно произнес Мангус. – На правах гостеприимного хозяина. Так заведено. Пусть боги не оставят наши земли и помогут принять верные решения.
Закончив говорить, Мангус поднял тяжелый двуручный топор. Примерился и одним сокрушительным ударом снес теленку голову. Поднялся одобрительный рев. Кровь забрызгала лицо вождя, его рубаху и штаны. Расползающаяся темная лужа достигла желобков в колоде и начала наполнять подставленные шаманами сосуды. От толпы отделились конунги, наделенные правом голоса. Их было шестеро. Седьмой – Мангус. Все крепкие, опасные и уверенные в себе. Все – в ритуальных одеждах.
Конунги приблизились к колоде и подняли наполненные кровью кубки. Вновь забил барабан. Шаманы ударили в бубны и запели протяжную песнь, призванную объединить верхний и нижний миры. Конунги отпили по глотку из кубков, а остатки вылили на себя.
– Единство и сила! – гаркнул Мангус.
– Единство и сила! – взревели все присутствующие. Коэн присоединился к этому нестройному хору. Выбора не оставалось – он переступил порог бражного зала.
Вперед выступили жены конунгов, держащие на вытянутых руках стопки одежды и кувшины с чистой родниковой водой. Мужчины сбросили окровавленные рубахи и штаны, умылись, начали переодеваться, не стесняясь собравшихся. Коэн знал об этом ритуале, но впервые присутствовал на нем.
Двери зала с глухим стуком захлопнулись. Отныне никто не посмеет сюда войти. Все, что будет сказано, останется в умах узкого круга сильных.
Сойдя с помоста, конунги направились к очагу в середине покоев. Остальные участники тинга последовали за своими вождями. Коэн сделал знак Сдвигу следовать за ним.
Скамей и столов не было. По заведенному с незапамятных времен порядку