В Италии вонючая острая пища, и там дико холодно, - эти истины я запомнил из своего пребывания в Италии зимой с 1974-го на 1975-ый год. Через семь лет всё исследованное подтвердилось ещё одним опытом. В Венеции лежал снег! Более того, только что закончилось наводнение и грязь и ил ещё лежали лаковым слоем у колонны святого Теодора. Адриатика, то есть собственно море, оказалось, было цвета грязной воды, изливающиеся из стиральной машины. Магги давала нам с Виктором слишком много наркотиков, отсюда Венеция и Адриатика где сузились, - где расширились, - приобрели несвойственные им пропорции, как в фотоаппарате, где линзой служит рыбий глаз или на картине голландца Эшера (кажется Эшера?). Я написал по материалам этого странного путешествия странный эстетический роман "Смерть Современных Героев" в котором, вот уж прошу мне поверить, нет ничего надуманного. Мисс Ивенс и Виктор даже в конце концов оправдали надежды возложенные на них автором - они погибли-таки. Роман этот в России не поняли, здесь грубые вкусы. Надеюсь им насладятся как лакомка последующие поколения, утончив, наконец, свою чувственность.
Адриатика тогда воняла закисшей площадью Сент-Марка, слюной Магги, одеколоном Виктора. И нас действительно выслеживали агенты Соединённых Штатов. И мы жили в отеле "Конкордия".
Магги была ласковой как Чарльз Менсон. В 1981 мне сделали операцию правой ноги, она долго заживала, казалась тоньше - осенью я сорвал сухожилие, видя, что я стесняюсь шрамов, Магги ласково успокаивала меня: "You have nicest leg in the whole world, Edward!" Она считала , что людям надо делать приятное, она могла позвонить и сказать: "Знаешь, Эдвард, я только что нашла в твоей книге something wonderful, хотя уже много раз читала эту книгу". Злой Людвиг грубо говорил о ней, что "Магги не пропустит ни одного члена", я же видел в этой постаревшей английской девчонке редкое качество святости. To make love. Она любила, делала это со всевозможными звуками удовольствия, но to make love с удовольствием не есть ли и это проявление святости? Христос в юбке одевала юбку, безумный плащ и мы неслись под стремительным небом Венеции по грязи, она висела, поджимая ноги у нас на руках, неслись к Адриатике. И немецкие туристы подхватывали её клич, она кричала: "Viva Venezia! Viva Italia!"
Все люди, живя, ждут чуда, что с ними что-нибудь случится чудесное. Кое с кем оно и может случится, но они отпрянут, и испугаются чудесного. Что до меня, то я никогда не пропускал чудесного.
Тогда мы бежали с Магги, повисшей у нас на руках, к Адриатике, откуда я мог знать, что через одинадцать лет буду пробираться по противоположному берегу Адриатики - на его балканском берегу, в полной форме солдата военной полиции Сербской Республики Книнская Краина, с автоматом на плече, с пистолетом на поясе? И с отрядом верных друзей сербов. Но хорошо было на обеих берегах времени и в 1982-ом и в 1993-ем. Всему только своё время. И сиськам и ляжкам святой Магги - королевы кокаина, и Автомату Калашникова производства фабрики "Червена Звезда".
Вообще же целью этой книги является мир. В Венеции я увидел впервые член мужчины в женщине, из которой только что вышел сам. Это было удивительное озарение. Потрясающая по жестокости картина в деталях. Снизу стекала моя сперма. Волосы её слиплись.
Чёрнее море / Коктебель
В Коктебель мы приехали в мае 1970 года. Тогда это был простой совхозный посёлок. В столовой был небольшой зал, где из алюминиевых мисок поедали свой борщ механизаторы и виноградари. Борщ был в той столовой блистательный: жирный, наваристый, домашний, с кусками мяса. Уже на следующий год, впрочем, построили большую столовую и с тех пор Коктебель стал осаждать вначале массовый интеллигент, затем массовый ИТР, а потом массовый пролетарий. Но в 1970-ом (помимо Дома Творчества) - писателей было немного.