А когда сына чуть не расстреляли, он остался совершенно спокоен.
Сергей Николаевич. В мире каждую секунду умирает по человеку, а во всей вселенной, вероятно, каждую секунду разрушается целый мир. Как же я могу плакать и приходить в отчаяние из-за смерти одного человека?
Верховцев. Так, Шмидт, не правда ли, это очень сильно, как раз по-вашему? Так что, если Николаю не удастся бежать, и его…
Сергей Николаевич. Конечно, это будет очень грустно, но…
Маруся. Не шутите так,Сергей Николаевич. Мне больно, когда я слышу такие шутки.
Сергей Николаевич. Да я и не шучу, милая Маруся. Вообще я никогда не умел шутить, хотя очень люблю, когда шутят другие, например Валентин.
Верховцев Благодарю вас.
Житов. Это правда, Сергей Николаевич никогда не шутит.
Маруся.(затуманиваясь) . Тем хуже.
Верховцев . Что значит-заткнуть уши астрономической ватой! Хорошо, спокойно. Пусть весь мир взвоет, как собака…
Лунц Когда молодой Будда увидел голодную тигрицу, он отдал ей себя, да. Он не сказал: я бог, я занят важными делами, а ты только голодный зверь, – он отдал ей себя!
Сергей Николаевич. Вы видите надпись(показывая на фронтон обсерватории) : «Наес domus Uraniae est. Curae procul este profanae. Temnitur hic humilis tellus. Hinc ITUR AD ASTRO». Это значит: «Это храм Урании. Прочь, суетные заботы! Попирается здесь низменная земля – отсюда идут к звездам».
Верховцев . Да, но что вы разумеете под суетными заботами, уважаемый звездочет? Вот у меня ноги содраны до кости осколком… это тоже, по-вашему, суетная забота?
Анна. Конечно.
Сергей Николаевич. Да. Смерть, несправедливость, несчастья, все черные тени земли – вот суетные заботы.
Верховцев . Значит, явись завтра новый Наполеон, новый деспот, и зажми весь мир в железном кулаке – это тоже будет суетная забота?
Сергей Николаевич. Да… Я так думаю.
Верховцев(обводит всех взглядом и грубо смеется) . Так вот оно что!
Анна . Это возмутительно! Это какие-то боги, которые предоставляют людям страдать, как им угодно, а сами…
Маруся. Трейч, почему вы ничего не возразите?
Трейч. Я слушаю.
Верховцев. Так может говорить только тот, кто живет на содержании у правительства и в полной безопасности сидит на своей крыше.
Сергей Николаевич(слегка краснея) . Не всегда в безопасности, Валентин. Галилей умер в темнице. Джордано Бруно погиб на костре. Путь к звездам всегда орошен кровью.
Верховцев. Мало ли что было… Христиан тоже преследовали, а это не помешало им, в свою очередь, поджаривать на углях невинных астрономов.
Анна . У отца даже свои мощи есть, и он держит их за железными дверьми.
Сергей Николаевич. Анна! Это нехорошо.
Верховцев Это еще что за чепуха?
Анна . Кусок кирпича от какой-то развалины, – обсерватория развалилась, – да клочки подлинной рукописи.
Маруся. Анна! Как это неприятно! Коля не позволил бы себе так говорить…
Анна. Николай слишком деликатен. Это его недостаток.
ПодходитПетя. и, незамеченный, молча становится у стены.
Верховцев(раздраженно) . Оттого-то нас и бьют на каждом шагу…
Маруся. Не надо! Не надо!. Трейч, да что же вы!.
Трейч(сдержанно) . Надо идти вперед. Здесь говорили о поражениях, но их нет. Я знаю только победы. Земля – это воск в руках человека. Надо мять, давить – творить новые формы… Но надо идти вперед. Если встретится стена – ее надо разрушить. Если встретится гора – ее надо срыть. Если встретится пропасть – ее надо перелететь. Если нет крыльев – их надо сделать!
Верховцев Хорошо, Трейч! Надо сделать!
Маруся. Я уже чувствую крылья!
Трейч(сдержанно) . Но надо идти вперед. Если земля будет расступаться под ногами, нужно скрепить ее – железом. Если она начнет распадаться на части, нужно слить ее – огнем. Если небо станет валиться на головы, надо протянуть руки и отбросить его – так!(Отбрасывает.