Элен Майли захлопнула за собой дверь и направилась прямиком в ванную.
— Рокко, детка, — сказала она, — я сейчас описаюсь.
Рокко потрусил за ней в ванную. Он остановился на пороге, зевая и фыркая. Он подождал, пока она дернет рычажок, затем встал, опершись передними лапами на сидение, и стал лакать воду, льющуюся в унитаз.
— Разве так можно делать? — спросила его Элен. — Как тебе не стыдно?
Она прошла в спальню, быстро разделась и натянута белый махровый халат. На спине красными нитками было вышито: «Сногсшибательная Майли». На кухне она смешала себе виски с водой и, взяв стакан, пошла в гостиную. Она подошла к клетке с попугаем и сдернула с нее покрывало. Сине-зеленая птица съежилась и отскочила подальше.
— Слушай, ты, — проворчала Элен, — четыре девяносто восемь за тебя и двенадцать пятьдесят за клетку. Так разговаривай, черт тебя побери.
Птица забилась еще дальше в угол и спрятала голову под крыло. Элен оставила ее и плюхнулась на диван. Рокко прыгнул рядом с ней и пытался лизнуть ее в лицо. Он был очень стар, и запах у него из пасти подтверждал это. Элен оттолкнула собаку и отпила из стакана.
— Ты, вонючий негодник, — сказала она, — любишь меня?
Он часто задышал, демонстрируя гнилые зубы и почти черный язык.
— Конечно любишь, — улыбнулась Элен. — Как же иначе? Ведь я так чертовски привлекательна.
Она отлила немного из стакана в пепельницу и сунула ее под нос Рокко. Он стал медленно лакать, изредка срыгивая.
— Сукин сын, — сказала она. — Чертов ублюдок. Знаешь, что я хотела бы сделать, Рокко? Я хотела бы взять его за одну ногу, а ты бы взял за другую, и мы протащили бы его этим местом вдоль чего-нибудь типа частокола.
Она зло усмехнулась.
— Его и этого ублюдка Боба Крэншоу, — добавила она с горечью.
Рокко допил свою порцию и свернулся калачиком в углу дивана. Он тяжело дышал и смотрел на нее своими слезящимися глазами.
— Почему я позвонила ему? — спросила она. — Почему лосось поднимается вверх по течению метать икру? Я позвонила ему, потому что мне было скучно. Мне было одиноко, потому что я чертовски давно не была в постели с мужчиной. У него такое замечательное тело, просто великолепное, и в постели он настоящий зверь. Но он такой кретин, такой кретин! О, Боже, как ужасно я поступила. Как ужасно.
Она сделала гримасу и покачала головой.
— Я позвонила ему. Рокко, я позвонила ему! — Она отпила еще глоток. — Почему я позвонила ему? Потому что я устала проводить вечера за чтением бульварных книжонок, просмотром пошлых фильмов и шатанием по барам с Пегги. Поэтому. Мне нравятся мужчины. Черт возьми, мне нравится быть с мужчинами. Ох, но такой кретин, Рокко, ты даже представить себе не можешь. Ну и кретин!
Она пошла на кухню наполнить опустевший стакан и принесла печенье для Рокко. Он обнюхал его, лизнул, затем положил голову между лап и уснул.
— У меня голова раскалывается, — призналась она ему. — Клянусь богом, Рокко, она сейчас треснет, как старая луковица.
Она откинулась назад и прикрыла глаза.
— Ублюдок, — пробормотала она. — «Подъем. Все на картофельную гонку». Кретин.
Она почувствовала, что скоро уснет и поспешила выпить остаток напитка. Затем она подошла к клетке с попугаем.
— Еще один день! — поклялась она. — Завтра ты заговоришь, или с тобой будет покончено. Или ты мне скажешь завтра что-нибудь приятное, или я отдам тебя Рокко. Он тебя проглотит вместе с потрохами.
Попугай забился в угол клетки. Она накинула на нее покрывало. Затем прошла в ванную и приняла четыре таблетки аспирина и таблетку либриума.
Рокко проковылял за ней в спальню. Он свернулся на своей подстилке, опустил голову и захрапел.
— Рокко, детка, — прошептала Элен Майли, — спокойной ночи, милый.
Она сняла халат и голой скользнула в постель.