— Где ты был, когда раздавали мозги? Не отвечай мне — я знаю. Ты стоял в очереди за своим инструментом.
— О, бекон и яйца, — пропел он. — Бекон и яйца, и тосты, и джем, и много-много кофе. Пойдем скорее жрать!
Затем она плакала, склонив голову, закрыв лицо руками. Ее плечи сотрясались. Она издавала громкие рыдания. Неожиданно она вспомнила о старом автомобиле своего деда. «А-у-у-га, — пел рожок. — А-у-у-га!»
Он сел на кровать и обнял ее. Он осторожно дотронулся до ее ушей, робко поцеловал ее в губы, любовно, едва касаясь, провел пальцами по ее обнаженной спине.
— Детка-детка-детка, — промурлыкал он. — Не плачь. Мне больно видеть, как ты плачешь.
— Я хочу умереть.
— Конечно, дорогая моя, конечно, — кивнул он.
Она выпрямилась и взглянула на него. Ее лицо исказила презрительная усмешка.
— Великий любовник, — насмешливо сказала она. — Иди припудри свои подмышки, бога ради.
Она услышала, как он пел, стоя под душем: «Мамина маленькая детка любит рассыпчатый хлеб», и подумала о том, сколько подписей необходимо на заявлении, чтобы заполучить мужчину.
Она закурила сигарету и распласталась на его прохладной сатиновой простыне. Она подоткнула подушки, чтобы голова была выше, и взглянула на свое обнаженное тело. Грациозное, стройное, привлекательное.
— Это у тебя есть, детка, — прошептала она. — Все, что нужно — это найти парня, которому оно нужно.
Когда пришел ее черед принимать душ, в ванной стояли клубы пара и все полотенца были влажные. Она приняла душ, попутно размышляя, не сбросить ли все его одеколоны, лосьоны, духи и присыпки в раковину. Она остановилась на том, что проковыряла острием его маникюрных ножниц дырочку в тюбике с зубной пастой. Когда он надавит… Ого-го!
Она быстро оделась. Натянула надувной бюстгальтер, который купила наложенным платежом у компании, носившей название «Париж, Франция, Моды, Лобо Инкорпорейтид, Арканзас». Клапан слева пропускал воздух, и это портило картину, придавая бюсту кособокий вид.
Затем она надела чулки с узором-паутинкой, отчего ее ноги стали похожи на дорожную карту, выпускаемую издательством «Рэнд Макнелли». Затем короткое сверкающее черное платье, обтягивающее ее стройную попку. Подвела рот алой помадой и причмокнула губами. Взъерошила светлые кудри. Теперь она была готова ко встрече с судьбой.
Через тридцать минут они сидели в ресторане на Шестой авеню. Официантка знала Чарльза Леффертса: подавая кофе, она положила счет перед Элен.
— О, нет, — возразила Элен, когда он потянулся к счету. — Позволь мне заплатить. Я вчера получила зарплату. К тому же ты угостил меня двумя коктейлями и еще кое-чем.
— Это верно, — облегченно кивнул он.
— Я звякну тебе как-нибудь, — сказала она, поддразнивая судьбу. Вечер с ним стоил двух недель райского блаженства.
— Ну конечно. В любое время. Даже если не сможем увидеться, по крайней мере поболтаем.
— По телефону? — спросила она.
Но до него не дошло.
— Ну, видишь ли…
— Я все понимаю, Чарльз, — сказала она, похлопав его по руке. — У всех могут быть неотложные дела.
— Ты на такси?
— Конечно, — весело сказала она.
Он выбежал на середину Шестой авеню и остановил машину. Он хотел было дать ей денег на проезд, но выяснилось, что он оставил бумажник дома.
Он просунул голову в окно машины.
— Позвони мне! — пропел он. — Не откладывай! Ладненько?
Она кивнула. Но не оглянулась.
2
Тучный спаниель грязно-белого окраса дремал на пороге спальни. Его отвислые губы подрагивали от тяжелого, астматического дыхания. Время от времени он постанывал; его короткий хвост судорожно вздрагивал.
Во входной двери скрипнул ключ. Рокко поднял голову, зевнул, нехотя поднялся на ноги и потрусил в холл выяснить в чем дело.