Ситильвон подавила вином смех. Вино в обоих стаканах было отравлено, ибо графин, из которого она налила, содержал дистиллят желтого мака в количестве, достаточном для убийства сотни человек. Ситильвон, чья страсть к этому редкому наркотику обусловила громадную устойчивость к воздействию, относилась к подпорченному ликеру как к приятному стаканчику на ночь, не более. Что же до Кейна, — его сон будет вечным.
Кейн осушил свой бокал. — Это один из сортов сладкого белого вина, которые, возможно, добывались в виноградниках в местах, где Южные Королевства граничат с Кросанте, — определил Кейн, — пока болезнь столетней давности, губительная для растений, не уничтожила тамошний виноград. Я мог бы точно назвать тебе виноградник и, может быть, конкретный год, не будь вино так обильно приправлено настойкой желтого мака.
Глаза Ситильвон широко раскрылись в страхе.
— Возбуждающее средство, которое я проглотил, пока ты нам наливала, — вполне достаточное противоядие, — ласково сказал Кейн. — В конце концов, у меня было достаточно времени, чтобы внимательно прочесть твой дневник, — и кое-что выяснить насчет содержимого твоего серванта. Опиум желтого мака мне знаком.
Ситильвон осознала, что биение ее сердца стало слишком скорым, слишком прерывистым, даже с поправкой на страх. Ее грудь пронзила боль. — Когда ты поменялся со мной бокалами….
— На самом деле, он был в твоей чернильнице, — пояснил Кейн.
Все ее тело сотрясало в такт пульсу. Ситильвон схватилась за письменный стол, ноги ее стали вялыми. Руки Кейна протянулись к ней.
— Ситильвон, пошли со мной.