«Боже, — думал генерал, — и все-таки эти мальчики сделали свое дело. Сделали, в глубине души зная, что победить не смогут…»
Ему вспомнились золотые значки на мундирах лейтенантов и то, что контрразведка докладывала ему, будто офицеры, учившиеся за границей, читали «красные» издания. И не только читали, но и обсуждали их.
Уже тогда генерал спросил начальника армейской контрразведки, английского подполковника, следует ли это воспринимать серьезно. Подполковник ответил, что в молодости все проходят через это.
— Навечно левым остался один лишь Патрис Лумумба, да и то потому, что его убили.
— Ну а что же делать с молодыми людьми? — поспешил перебить его генерал: ему было крайне неприятно слушать все эти разглагольствования британца.
Тот прищурился.
— Произведите их в следующий чин. Верное средство. Чем выше положение — тем сильнее хочется его сохранить.
— За чтение красной литературы? Англичанин рассмеялся.
— Парадокс? Оскару Уайльду это бы понравилось…
И сейчас генералу вспомнился этот разговор. Сыграла ли роль в настроениях мятежников «красная литература»? Сам генерал не верил в это.
Нет, не «красная пропаганда», а они — отцы «демократической Гвиании», казнокрады, взяточники, развратники, — вот кто бросил страну в водоворот кровавых событий.
На столе звякнул внутренний телефон.
Генерал нехотя снял трубку.
Дежурный офицер докладывал, что пришли министры. Настоятельно просят их принять.
Генерал грязно выругался.
— Ладно, проси, — сказал он в трубку. Усмехнулся. — И пусть их приведут ко мне под конвоем.
Первыми в кабинет вошли два офицера с автоматами, стали у двери. Затем ввалились министры, испуганно поглядывавшие на офицеров. Сзади их довольно бесцеремонно подталкивали прикладами солдаты, не упустившие возможности лишний раз пихнуть эти жирные зады, как успел отметить про себя генерал.
Оказавшись в кабинете, члены бывшего правительства попытались приосаниться. Громоздкие, разодетые в дорогие яркие ткани и шапочки, расшитые золотыми и серебряными узорами, с посохами традиционных вождей в руках, они были точно такие, какими их генерал привык видеть в министерствах и на правительственных приемах, в парламенте и на скачках…
Но теперь их вид не вызывал у генерала робкого почтения и желания взять под козырек.
«Вот этот, — думал он, — хапанул пару миллионов за то, что гвианийская государственная авиакомпания покупает самолеты и оборудование в США… Этот украл радиостанцию… Тот разворовал электрическую корпорацию… Этот…»
— Господин командующий, — начал заместитель премьер-министра, широкоплечий, властный, с золотой цепью на шее…
Он посмотрел на стулья, стоявшие вдоль стены, явно давая понять, что министры не намерены разговаривать стоя. Но генерал сделал вид, будто ничего не заметил.
Тогда заместитель премьера сделал было шаг к стульям.
— Назад! — послышался окрик от двери. Офицер-конвоир повел автоматом.
«И этот ненавидит их!» — подумал генерал и одобрительно кивнул офицеру.
— Что это значит? — возмутился заместитель премьера и оглянулся на министров, ища поддержки. Те возмущенно зароптали.
Одобренный этим ропотом, заместитель заговорил властно, твердо:
— Правительство благодарит вас за то, что в этот тяжелый для страны час вы проявили подлинную солдатскую верность присяге и незаурядную энергию и мужество при подавлении мятежа. Мы пришли сюда, чтобы выслушать ваш отчет о ситуации и учесть ваши предложения о предполагаемых действиях…
Генерал откровенно хмыкнул. Помолчал, потом встал, выкатив вперед живот, надел фуражку, перчатки, положил руку на эфес сабли. Все это он проделал подчеркнуто неторопливо, чувствуя на себе растерянные взгляды министров.