Главная заповедь сотрудников ЦРУ — от рядового агента до директора — состояла в том, что ни один документ не должен был покидать стен управления.
— Что ты думаешь об этом? — поинтересовался Гласс.
Это была ксерокопия анонимного письма, напечатанного на пишущей машинке через один интервал на бланке ЦРУ.
"Дорогой сенатор Фаерстоун!
Если вы действительно заинтересованы в том, чтобы раскопать что-либо против ЦРУ, проверьте, что случилось с американцем по имени Клиф Джонсон, который был убит в Париже в январе, и, возможно, мы оба продвинемся в своих делах".
— Никогда не слышал об этом раньше, — сказал Джон.
— Ты уверен?
— Положительно, никогда ничего об этом не слышал.
— Я верю тебе, — сказал Гласс. — По-видимому, это самое разумное, что я могу сделать.
— Как вы раздобыли его?
— Его передал мне Фрэнк Мэтьюс, письмо попалось ему среди почты, поступающей в ваш офис.
— Типичная анонимка.
— На первый взгляд да. Маловразумительное анонимное письмо, направленное нашему самому шумному критику в комитете по делам разведки при сенате. Он торчит в этом комитете, потому что никак не может урвать жирный кусок налоговых средств, чтобы вернуть его назад, в Сент-Луис, и купить таким способом голоса своих избирателей, поэтому попасть на первые полосы газет — это все, на что он может рассчитывать.
— Злобствующий тип.
— Сенатор, автор письма или оба? — поинтересовался Гласс.
Ни один из них при этом не улыбнулся.
— Канцелярия сенатора Фаерстоуна получила это, — сказал Джон. — Увидев пометку «ЦРУ», передала его тому, кто в штате Фаерстоуна занимался вопросами разведки, а тот отфутболил письмо в представительство ЦРУ при конгрессе.
— С пометкой «взято на контроль» в углу письма над подписью сенатора, — сказал Гласс. — Очевидно, на это повлиял тот факт, что письмо было напечатано на бланке ЦРУ — независимо от того, был ли бланк подделкой или нет. Не будь этого, письмо, возможно, просто отложили бы в сторону, как забавное недоразумение.
— Оно вполне могло прийти от доносчика-анонима уже с этой пометкой, — сказал Джон.
— Это письмо легло на мой стол одиннадцать дней назад. Вот тогда все и закрутилось. Когда я впервые увидел это.
— Что увидели?
— То, чего не было: данных об этом происшествии не было ни в ДЕСИСТ, ни в одном из наших файлов. Кроме того, никто из наших старых друзей в оперативном отделе, никто в управлении контрразведки, никто ничего не слышал об анонимном письме, и ни у кого нет никаких сведений, касающихся Клифа Джонсона, убитого в Париже, кроме тех, что были в печати.
— Фрэнк не стал бы из-за одного потерянного при пересылке...
— Так оно и было. Я сам пришел к Фрэнку. Он к тому времени уже обнаружил, что его обычные запросы, посланные в различные отделы управления, пропали без следа.
— За исключением запроса, посланного в ваш центр.
— В ЦБТ каждое «обычное» сообщение из Белого дома или конгресса в первую очередь ложится на мой стол.
— Облегчая тем самым...
— Лишая тем самым «контролеров» из конгресса возможности первыми нанести удар, — сказал Гласс. — И лишая официального шефа из ФБР возможности заниматься политическими интригами в обход меня или управления.
— Что сказал Фрэнк?
— Что никто ничего не знает.
— И как он поступил?
— А это ты мне расскажешь.
Джон напрягся.
— Мы оба понимали, что если кто-то перехватывает его текущие запросы, значит, у нас серьезная проблема.
— Проводить перехват, подобный этому, означает...
— Адское количество работы, — сказал Гласс. — К тому же риск.
— Зачем? — спросил Джон. — Чего ради?
— Найти нечто такое, что окупит все усилия.