Смолк последний аккорд. В зале стояла мертвая тишина. Колум про себя прокрутил песню еще раз: звук собственного голоса, искусство игры — и неразумность слов, которые, как все поняли, были обращены к владычице, сидящей рядом со своим повелителем.
«Кажется, пришло время убираться отсюда», — подумал он.
Он совсем забыл об особой привилегии арфистов воспевать красоту любой женщины, будь она хоть королева, хоть простая смертная.
И тут начались овации. Собравшиеся стучали ладонями по столам, топали ногами и кричали. И Колум увидел, что короли с королевами вовсе не сердятся, а, напротив, весьма довольны.
Король, сидевший слева, поднялся с трона. Туника была красной от крови, плащ состоял из золотых квадратов, пришитых к желтой ткани алыми нитями. Колум решил, что он был обычным королем, человеческим, но из далекого-далекого прошлого.
— Ты — тот, кому надлежит сделать это, Колум, — проговорил король. — Повторить великие дела прежних героев.
Колум вздохнул с облегчением, щеки его зарделись от гордости, а настроение опять переменилось.
— Что вы хотите поручить мне, ваше величество?
— Ты освободишь землю от тройной напасти. Только песней можно победить.
Колум в смятении оглянулся кругом.
Небесная дева коснулась его локтя.
— Что мне ответить ему? — спросил он ее. — Скорее подскажи.
— Ответь утвердительно.
Колум откашлялся. Хоть она и была его феей, но все же он знал кое-какие старые сказки, и было похоже на то, что в одной из них он и очутился сейчас. Слово «напасть» могло означать только что-то скверное, что-то дьявольское, а здешняя напасть к тому же была тройной. Неужели ему придется ввязываться в это?
До того, как он обрел дар речи, шум, волнообразно то затихающий, то опять нарастающий, внезапно смолк. Двери распахнулись, и в зал вошли чуть не падавшие от усталости мужчины, перепачканные самой настоящей кровью, которая еще даже не засохла.
— Они опять появились! — вскричал один из них.
Другой возопил:
— Они убили мою жену! Мою любимую жену и нашего нерожденного ребенка!
— И моего сына! — крикнул третий.
И все остальные пришедшие стали рассказывать о своих утратах: целая деревня была разорена, крыши и двери домов сорваны, а детей, насильно оторвав от родителей, вытащили на дорогу и пожрали…
— Они безжалостны, безжалостны!
Тень окутала сияющий зал