И задавался вопросом: доказала ли в конце концов себе Джулия, что она такая, какой ей надлежит быть?
Среди окружавших серебристый гроб синих мундиров виднелась полоса серого. Юристы. Отец Джулии и довольно много служащих фирмы. Позади ее отца, во втором ряду, Босх увидел человека с фотографии на камине в доме Джулии. Он едва сдержался, чтобы не подойти к нему и не влепить пощечину или двинуть коленом в пах. Прямо посреди церемонии, на глазах у всех, потом указать на гроб и сказать ему, что это он толкнул ее на путь к гибели.
Но оставил это намерение. Понял, что это слишком примитивно, ведь в конечном счете люди сами выбирают свой путь. Их могут подталкивать к нему, направлять, но окончательный выбор делают они сами. У всех есть клетка для защиты от акул. Те, кто открывает дверь и выбирается наружу, поступают так на свой страх и риск.
Для производства салюта выбрали семь однокурсников Джулии. Они навели винтовки в голубое небо и сделали три залпа холостыми патронами, выброшенные гильзы описывали в солнечном свете дугу и падали на траву, будто слезы. Пока выстрелы еще отражались эхом от памятников, пролетели вертолеты, и похороны окончились.
Босх медленно двинулся к могиле мимо расходившихся людей. Кто-то взял его сзади за локоть, и он обернулся. Увидел напарника Джулии, Эджвуда.
– Я хотел извиниться за свою вчерашнюю выходку, – промолвил он. – Больше такого не будет.
Босх подождал, чтобы Эджвуд посмотрел ему в глаза, и кивнул. Сказать Эджвуду ему было нечего.
– Ты ничего не сообщил об этом ГРВСП, и я очень тебе благодарен.
Босх молчал. Эджвуду стало неловко, и он отошел. Перед Босхом оказалась женщина, стоявшая позади Эджвуда. Латиноамериканка с седыми волосами. Босх не сразу ее узнал.
– Доктор Инохос.
– Как жизнь, детектив Босх?
Узнал он ее не сразу из-за волос. Почти семь лет назад, когда Босх регулярно посещал ее кабинет, ее волосы были темно-каштановыми, без намека на седину. Она все еще сохраняла свою привлекательность, но перемена была разительной.
– Не жалуюсь. Как дела в психиатрической лавочке?
Она улыбнулась:
– Отлично.
– Слышал, вы там теперь всем заправляете.
Доктор Инохос кивнула. Босх почувствовал, что начинает нервничать. Когда общался с ней раньше, он находился в вынужденном отпуске из-за стресса. На сеансах два раза в неделю рассказывал ей то, о чем не говорил никому ни до, ни после. И, вернувшись на службу, больше уже с ней не виделся.
До этой встречи.
– Вы знали Джулию Брейшер? – спросил он.
То, что психиатр управления приходит на похороны погибших при исполнении служебных обязанностей, консультирует на месте близких покойного, было делом довольно обычным.
– Лично нет. Как глава отдела просматривала ее заявление в академию и тест. Поставила подпись под ними. – Она помолчала немного, наблюдая за реакцией Босха. – Насколько я понимаю, вы были близки с ней. И находились там. Были свидетелем.
Босх кивнул. Расходившиеся огибали их с обеих сторон. Инохос приблизилась к нему, чтобы ее никто не слышал.
– Гарри, сейчас не время и не место, но я хочу поговорить с вами о ней.
– О чем?
– Я хочу знать, что произошло. И почему.
– Произошел несчастный случай. Поговорите с Ирвингом.
– Я говорила и не удовлетворена. Полагаю, вы тоже.
– Послушайте, доктор, она мертва, понимаете? Я не собираюсь…
– Я поставила подпись на ее документах. Благодаря этому она получила значок. Если мы что-нибудь упустили – если я что-нибудь упустила, – то должна знать. Если существовали симптомы, то мы должны были их заметить.
Босх опустил голову и произнес:
– Не волнуйтесь, симптомы, которые требовалось заметить, существовали. Но я тоже не свел их воедино.
– Значит, я права. Тут есть еще что-то.
– Ничего явного. Просто в жизни она ходила по краю.