В теплую погоду в библиотеке витал аромат остывшего дымка, пропитавший каменные стены замка.
– Папа сказал, вы многому меня научите.
– Если ты захочешь многое узнать, я сумею тебе помочь.
– Он говорит – вы большой ученый.
– Я студент.
– Он говорил маме, что вас исключили из университета.
– Да.
– Почему?
– Потому что я еврей, точнее говоря – ашкенази, то есть европейский еврей.
– Я понимаю. Вы чувствуете себя несчастным?
– Из-за того, что я еврей? Нет, я рад этому.
– Нет, я хотел сказать... несчастным из-за того, что пришлось бросить учебу.
– Я рад, что я здесь.
– Вам, наверное, интересно бы узнать, стою ли я того, чтобы вы тратили на меня свое время?
– Каждый человек стоит того, чтобы тратить на него время, Ганнибал. Если на первый взгляд человек кажется неумным, посмотри попристальней, загляни к немувнутрь.
– Вас поместили в ту комнату, где дверь с железной решеткой?
– Да.
– Она больше не запирается.
– Мне приятно было это увидеть.
– Там держали дядю Элгара, – объяснил Ганнибал, укладывая ручки в рядок перед собой. – Это было в 1880-е годы, еще до меня. Вы посмотрите на оконное стекло в той комнате. Он там выцарапал одну дату, алмазом на стекле. А вот его книги.
Ряд огромных томов в кожаных переплетах занимал всю полку. Последний том обгорел.
– В дождь в комнате будет пахнуть дымом. Стены в ней были обложены тюками сена, чтобы заглушить его высказывания.
– Ты сказал – "его высказывания"?
– Они все были про религию, но... Вы знаете, что значит слово "непристойный" или "непристойность"?
– Да.
– Сам-то я не совсем ясно представляю значение этих слов, но думаю, они означают что-то такое, что нельзя было бы произнести при маме.
– Я тоже так это себе представляю, – ответил учитель Яков.
– Если вы посмотрите на дату на стекле, это точно тот день, когда прямой солнечный свет каждый год падает на дядино окно.
– Он ждал солнца?
– Да. И в тот самый день он сгорел в своей комнате. Как только солнечный свет упал на его окно, он поджег сено моноклем, который надевал, когда сочинял свои книги.
Потом Ганнибал познакомил учителя с замком Лектер и провел вокруг замка. Они прошли по двору мимо огромного камня. В камень было вделано кольцо для привязывания, а на плоской поверхности камня виднелись шрамы от топора.
– Твой отец говорил, что ты измерил высоту башен.
– Да.
– И какой же они высоты?
– Южная башня сорок метров, а другая на полметра короче.
– А что ты использовал как гномон [4] ?
– Этот камень. Измерил высоту камня и длину его тени и в тот же час измерил тень замка.
– Бок камня не вполне вертикален.
– А я использовал свой йо-йо [5] как отвес.
– А разве ты мог сделать все измерения одновременно?
– Нет, учитель Яков.
– Какая погрешность могла у тебя возникнуть из-за времени, прошедшего между измерениями тени?
– Один градус каждые четыре минуты, как земля вращается. А камень называется "Вороний", то есть "Камень ворона". Няня зовет его по-немецки – Rabenstein. Ей не разрешают меня на него сажать.
– Понятно, – сказал учитель Яков. – Тень у него значительно длиннее, чем я думал.
* * *
У них вошло в обычай вести беседы во время прогулок, и Ганнибал, семенивший рядом с учителем, видел, как тот старается приспособиться к тому, что разговаривает с мальчиком много ниже его ростом. Порой учитель Яков поворачивал голову в сторону Ганнибала и произносил слова в воздух высоко над ним, словно забыв, что разговаривает с ребенком. Наверное, он скучает по прогулкам и беседам с кем-нибудь его возраста, думал тогда Ганнибал.
Ганнибалу было интересно наблюдать, как учитель Яков строит отношения со слугой Лотаром и конюхом Берндтом. Оба они были людьми грубовато-добродушными, хорошо знавшими свое дело. Но совершенно иного склада ума.