Вооруженное ограбление само по себе означает лишние неприятности. А если к тому же речь об иностранце, которого едва не убили...
– Значит, Ник все-таки прав, – сказал Луис. – Связь между убийством Мартина, нападением на него и похищением Изабель действительно есть.
Нельсун мрачно кивнул.
– Я уверен, что за всем этим стоит Франсиску.
Луис с силой хлопнул ладонью по столу – так, что жалобно зазвенела посуда на столе.
– Теперь мы знаем это почти наверняка, неужели ничего нельзя сделать?
– Мы можем только попытаться узнать, где прячут Изабель, – спокойно ответил Нельсун.
Мария принесла ланч – стейк и салат – на балкон. Мы едва притронулись к еде, погруженные каждый в свои мысли. Я разделял чувства Луиса. Раз уж мы знаем, что похищение Изабель дело рук Арагана, мы просто обязаны что-то предпринять. Но идти в полицию, не имея никаких доказательств, бессмысленно. Более того, это очень чревато. Но прав и Нельсун: любая конфронтация – это пустая трата времени. Конфронтация – да. Но почему не переговоры?
– Надо поговорить с Араганом.
28
Мы ехали в гору по крутой извилистой дороге, вымощенной крупными булыжниками. По обе стороны дороги за мощными металлическими решетками красовались в ярком солнечном свете роскошные особняки в колониальном стиле, увитые зеленью и цветами. Позади виднелся залив Гуанабара, а над нами возвышалась статуя Христа, почти касавшаяся головой облаков.
– Эти дворцы, должно быть, стоят целое состояние, – предположил я.
– Так и есть, – сказал Луис. – Сан-та Тереса – один из самых дорогих районов в городе. Когда Рио еще был столицей, здесь гнездились посольские резиденции. Судя по всему, дела у здешних обитателей идут неплохо.
Нас было четверо: Луис, его водитель, Нельсун и я. Выяснив, что Фран-сиску дома, мы решили ехать без проволочки. Мы притормозили возле видавшей виды "тойоты", и Нельсун вышел из машины. Незачем лишним людям знать его в лицо.
Проехав еще с полсотни метров, мы остановились у кованых ворот. Водитель вышел и, нажав на кнопку переговорного устройства, сообщил о нашем приезде. Нас попросили подождать.
С шаркающим дребезжанием проскрипел обшарпанный старый желтый трамвай, облепленный коричневыми телами пассажиров.
Тут что-то щелкнуло, зажужжало, и ворота открылись. Мы въехали во двор и оказались перед белоснежным особняком с высокими окнами и расписными стенами. Я вышел из машины, и меня подхватил благоухающий вихрь. Нас окружали сотни и сотни цветов: синих, оранжевых и белых, свисавших со стен или тянувшихся из многочисленных ваз. У ног порхали и кружились в хороводе синие и черные бабочки немыслимой красоты.
Слуга распахнул перед нами дверь и знаком предложил следовать за ним. По лестнице сбежал парень лет семнадцати и, едва удостоив нас взглядом, выскочил на улицу. Высокий, худощавый, в нарочито небрежной, но явно очень дорогой одежде.
Половину огромной светлой гостиной почти целиком занимал огромный рабочий стол со всевозможной офисной атрибутикой. Несколько кресел и диван, вот и вся обстановка. Из окна открывался захватывающий вид на город и залив.
Слуга удалился за кофе, и сразу же появился Франсиску. Они с Луисом заговорили по-португальски. Луис был само спокойствие, можно подумать, он просто заглянул навестить приятеля. Пока шел обмен любезностями, из которых я не понял ни слова, я наблюдал за хозяином дома. Лет сорока, чуть ниже среднего роста, лысый и какой-то рыхлый. Сходство с Лусианой было, как говорится, налицо. Но если ей пышность форм невероятно шла, то брата она не украшала. Такие же черные, как у сестры, глаза излучали жестокость. Белозубая улыбка больше напоминала хищный оскал.