Только вот рецептик этот не очень помогал, и любовная горячка у злодеев никак не проходила, даже еще больше залихорадило.
Лесной тугодум наковырял для меня букетик цветов. По виду плотоядных. Среди пестрых лепестков я опознала белладонну, цветущую волчью ягоду и еще пару ядовитых пакостей. Букет передрался друг с другом, росянка сожрала успевшие завязаться волчьи ягоды и отравилась, а ядовитый плющ из вредности придушил борщевик, после чего сам загнулся от ожогов.
А довольный моим шоком леший долго и нудно разглагольствовал, какой крепости напиток получится из той или иной травинки. Не догадываясь, что до смертоносно ядовитой ботаники мне нет совершенно никакого дела. И как только представится удобный случай, я с визгом вышвырну кошмарный букет куда подальше. А что касается спирта, Баба-яга подобное резко осуждала.
Кощей в борьбе за любовь поступил чуть
более оригинально, но не менее кошмарно: согнал хор перепуганных зайцев, и рано утром я проснулась от дружного писка испуганных зверят. Утренняя серенада «Естудей» и «Май лав» в исполнении писклявых крольчат тот еще номер. Благо злодей отвлекся, и зверята разбежались, визг перепуганных кроликов это не то, что человек желает услышать спросонья.
Только как бы я ни старалась отвадить злодеев, сколько бы смертоубийственных заклинаний ни насылала до настырных женишков ничего не доходило и ничто их не брало. Злодеи, что с них взять. К тому же я с ужасом вспомнила поговорку из реальности: «Бьет значит любит». Вдруг ее и в изнанке практикуют?
Осознав весь масштаб беды, я упала духом.
Окончательно мне поплохело, когда лисичка спросила, какого цвета кокошник я хочу на свадьбу. Это было последней каплей в бочке моего терпения.
Требовалось срочно придумать «План», в силу масштабности проблемы обязательно с большой буквы или даже заглавными: «ПЛАН».
Так и мы я, леший, Кощей, домик и звери брели по тропинке в поисках улик.
И, к сожалению, наткнулись на одну та-а-акую большую улику.
Лес внезапно кончился, а за ним она самая, одна сплошная улика из оставленных пеньков выше нормы.
Влево улика и вправо улика, и кругом одна улика.
Неизвестный злодей выкосил лес, как газон. А я-то думала, просека лишь одна, та, что к терему лешего тянется, ан нет, преступление, если исчислять в кубометрах, гораздо крупнее оказалось. Я бы сказала афера века или сказ об исчезнувшем лесе.
Среди пеньков потерянно бродили местные звери и птицы. От увиденного мы не удержались на ногах, так и присели на них родимых, на пеньки.
Леший, потерявший лес, схватился за голову и сел мимо, прямо на землю.
В кои-то веки мне стало очень жалко бедного злодея.
Увиденное только укрепило меня в своей решимости, этак от изнанки ничего не останется, ежели так виртуозно воровать все, что приглянется: и воду, и экологию, и древесину. Не будет сказки, и все тут.
А главное, непонятно, куда все исчезло.
Ко мне подбежала скатерть-саможранка. Вцепилась в одежду и потянула на себя. Обычно, нажравшись, она или валилась дохлым ковриком рядом у ног, или складывалась стопкой и забиралась в домик дрыхнуть. А подобная активность была подозрительна. Скатерть вообще в последнее время вела себя странно. Это наводило на мысль Уж не голодна ли она?
Ведь жрет в три горла и не давится. Может, она меня за угол зовет пообедать?
А еще мне показалось, или домик со скатеркой выросли?!
Но все же я решилась на авантюру, прихватив с собой волшебную книгу. Уж очень любопытство распирало.
Пока все таращились на пеньки, я свернула с тропинки и последовала за скатертью-саможранкой.
Шли мы долго, я уж заподозрила, что обжора уводит меня подальше, чтобы не слышно было моих криков. От этой мысли я уже собралась повернуть назад (все, что хочет мне показать тряпка, пусть кажет и моей группе поддержки), но тут я увидела на опушке избушку, и ноги сами прилипли к земле.
Домик был точной копией бабушкиного, за исключением пластиковых окон и двери оббитой дерьмантином.
Сердце резанула тоска, я скучала по бабушке. На секунду мне поверилось в то, что внутри может находиться она.
Забыв про всякую осторожность, я побежала вперед. Очень быстро и очень радостно, с ярко горящей надеждой во взгляде. Именно так обычно в них и бегут, прямиком в очень ловко и очень умело расставленные ловушки.
Стоило мне дернуть дверь на себя, я остановилась поняв: избушка чужая. Не было ни стола, ни лавок, печка с мясом вырвана из стены. Кругом запустение, паутина и тлен.
А из угла, сгорбившись, вставала лохматая фигура.
Только когда лохматое чудо пыльного оттенка сфокусировало на мне безумный взгляд, я осознала, что у меня проблемы.
Разгляди я раньше прикид незнакомца, не подошла бы и близко к избушке. Все в подозрительном типе говорило о глубоком безумии, и это не был безобидный юродивый с деревенской ярмарки.
Скорее, серийный маньяк-потрошитель в широченной рубахе навыпуск, серой и убогой. Хламида свисала с одного плеча, грязного и костлявого, как халат безумного художника, только рукава спадали до пола, закрывая руки. И от этого было еще страшнее, потому что непонятно, что там зажато в ладони стилет или