Из мешка сообразила подобие рюкзака-сидора, а с собой взяла пустую корзину покрепче и подстилку для Шельмы.
Киса была абсолютно счастлива. Она бежала по утоптанной дороге впереди меня, радостно подпрыгивая, топорща хвост и одновременно прихрамывая то на больную, то на здоровую ногу от переизбытка чувств. Пятнистые круглые ушки локаторами вращались в разные стороны, а шкодливые глазищи так и выискивали, чего бы вокруг закогтить и схарчить. А если не схарчить, то хотя бы убить и размазать по земле тонким слоем.
В целом, я кисины эмоции полностью разделяла.
Долгая прогулка пошла на пользу к приходу в другую деревню проблемы уже не казались такими уж огромными, и наконец отступило ощущение, что я медленно двигаюсь по конвейеру в сторону гигантского пресса, готового меня раздавить.
Как говорится, жизнь говно, но мы с лопатой. Будем удобрять мечты!
Примета пятая, новоявленная: бесить человека со скальпелем в руках к новым дыркам в организме
Вот я чем старше становлюсь, тем опаснее для меня лежать. Иногда так хорошо лягу, что хоть потом не вставай. Это я не к тому, что Ленин, может, и не умер, а к тому, что бабка Гриса большая молодец, как-то умудряется подниматься по утрам, несмотря на возраст.
Подходя к аккуратному побеленному домику, обосновавшемуся в цветущем саду, я приметила разные сорта кустарников и трав от самых обыкновенных, в изобилии растущих на любой лесной полянке, до редчайших, таких как лучанник, звёздная капель и танатник. Последний имелся и у Ланы, а вот где старушка добыла первые два большой вопрос.
Шельма, иди сюда! подозвала я заинтересовавшуюся грядками кису.
Она пригнулась, оттопырив пятнистый зад, и явно собиралась атаковать сочный зелёный кустик огнецветника, но стоило ей только приблизиться к цели, как из зарослей на неё спикировала огромная тень и клюнула прямо в незащищённую пятую точку. Подскочив с обиженным мявом, Шельма дала дёру в мою сторону.
Вот есть дикая собака динго, а ты дикая коша́ка бздинго, рассмеялась я, глядя на заныкавшуюся у меня между ног кису.
Мимо на бреющем полёте проскользил большой малахитовый попугай, явно довольный произведённым эффектом.
Трр-рр-равки не трр-рр-рожь, тварр-рр-рь! выдал он, вольготно располагаясь на верхней кромке забора.
Пять-шесть лет назад, когда Лана проходила обучение у наставницы, попугая у той ещё не было, как, впрочем, и грядок с лучанником.
Шельма, осмелев под защитой моего подола, с рычанием выползла наружу и грозно вздыбила шерсть на холке. Однако матёрый попугай не впечатлился, распахнул острый изогнутый клюв и показал розовый язычок, а затем пророкотал:
Крр-рр-риворр-ррукий хрр-рр-ренодёрр-рр! Грр-рренки берр-р-реги!
Теперь я узнала знакомые интонации. Ясно, значит, у бабки Грисы появился пернатый охранник, оттого грядки-то и расцвели.
Солар уже клонился к горизонту, и по воздуху плыли ароматы сдобы из соседних домов. Я подхватила кису под пятнистый бок, чтобы она ничего не учудила, подошла к входной двери и хотела постучаться, но она сама распахнулась прямо перед моим
носом.
Ланка? удивлённо вопросила старая целительница. Ты, что ль, по грядки мои повадилась?
Нет, что вы, заверила её. Это просто Шельма в них случайно забрела.
Предъявив ей свою новообретённую питомицу, дождалась приглашения и вошла в ладную, пропахшую лекарственными травами избу.
Питомица это хорошо, это дело, одобрительно покивала наставница. Натаскивай её на то, чтоб грядки защищала. А то ведь всё сопрут! Выкопают! Сквалыжники неблагодарные! Примета у них такая есть, вишь ли, что саженец лучше прирастётся, коли с чужого огорода спереть. А я скажу, что другая примета должна быть: «Ежели у соседа чего украл, то это к выбитым зубам». Вот это добрая примета. Проверенная.
Что, воруют с грядок? удивилась я, а затем вспомнила, как покойная бабка Ланы с лопатой гоняла какого-то пацанёнка, который пытался вырыть недавно посаженную сливу.
Бабушке саженец подарил какой-то проезжий эстренец, то ли по доброте душевной, то ли по старой памяти. Очень она над этим деревцем тряслась, но оно росло чахлым, несмотря на все усилия.
Совсем стыд потеряли! пожаловалась наставница. Ужно я им и так и сяк объясняла, ничего не слухают. Тепереча жди, к тебе пожалуют, я-то их боле лечить не сподоблюсь. Приехали, понимаешь, давеча с Юга четыре семьи. Наглые, шебутные, ленивые, вороватые. Толку с них чуть, а гонору Староста уж стонет. Работать-то они не рвутся. Морячники, что с них взять Знай только на берегу сидят трындят, а как горбатиться от зари до зари так это не про них.
Бабуля покойная морячников тоже не любила, дипломатично согласилась я.
А ты чего пожаловала-то? Столько лет носу не казала, а тут явилася подозрительно сощурившись, посмотрела на меня наставница.
Посоветоваться, честно призналась ей. Совсем я запуталась, бабули в живых нет, осталось только на вашу мудрость и опыт полагаться.
Лесть старушка проглотила и не поперхнулась, заулыбалась приветливее и довольно сказала:
Вона как запела, девка. Ну хоть посоветоваться мозгов хватило, а то слушаю молву об тебе да дивлюсь: моя ли это Ланка с Грегом спуталась, едва только остыли последние угольки от бабкиной кровати?