Стрелки, однако, промахнулись: пули одна за другой прошли над головой Таскони, оставив некрасивые дырки в новой шляпе. Доминико тут же бросился бежать вниз по улице и скрылся в первой попавшейся аптеке.
Оба убийцы понеслись было за ним, не прекращая стрелять, но внезапно оказались в толпе женщин, вышедших из соседнего дома с собрания профсоюзной организации содружества Corsicano Unione dei Lavoratori dellabbigliamento***.
Что произошло дальше Доминико не знал, слышал только треск пулемётных очередей за спиной. Сам он, не обращая внимания на возмущённые крики владельца аптеки, пробирался к чёрному выходу, думая по пути о том, что пора возвращаться домой.
*замок
** часовня
*** Корсиканский союз швейников
19
Фраза с каждым днём всё более теряла смысл, и иногда Стефано замечал, что сам перестаёт верить в неё.
В первые дни ему казалось, что он попал в страшный сон в сон, который правдой быть не мог.
Три дня его допрашивали без особого рвения не забывая, впрочем, отвесить дубинкой удар по почкам, прежде чем отвести в камеру.
Суки только и мог шипеть Стефано. Я его не убивал!
Позиция офицеров, однако, была проста: его застали над трупом напарника и никаких других доказательств не требовалось.
Первые три дня Стефано верил, что это недоразумение быстро разрешится: в конце концов, он и сам был коп.
Однако когда через несколько дней его перевели в другое отделение отходив попутно дубинками до кровавых соплей просто за то, что он недостаточно быстро шёл Стефано стал пробирать холодок. Он лежал на полу служебного фургончика, не в состоянии шевельнуться, так чтобы не задеть ни одну повреждённую часть тела, и думал о том, что, во-первых, не знает, куда его везут. Во-вторых, абсолютно некому вспомнить, что домой он не пришёл.
Два человека, которые хоть как-то могли заинтересоваться его исчезновением, были Джессика и Габино и оба теперь оказались мертвы.
На работе тоже некому было вспомнить о нём шеф наверняка лишь воспользовался бы возможностью, чтобы списать его со счетов.
Фургончик тем временем перестало трясти, и он остановился у дверей какого-то полицейского управления. Стефано напрягся, мысленно приготовившись к тому, что сейчас его снова будут бить и не ошибся. Двое копов пинками выкатили его наружу, так что Стефано едва успел улучить момент, чтобы подняться на ноги иначе они, должно быть, так и катили бы его, как футбольный мяч, до самого конца.
Суки! выдохнул он и тут же получил в ответ чувствительный удар под колени.
Ругаться, очевидно, не стоило было абсолютно непонятно, как далеко его конвоиры готовы зайти.
Ответ на этот вопрос Стефано получил довольно скоро когда его с рук на руки передали местным офицерам.
Первым делом его запихнули в камеру, по щиколотку залитую водой. Стефано был не в силах ругаться после предыдущих бурных дней и ночей, и потому просто лежал на боку, дожидаясь, пока боль в ноющем теле немного схлынет. Думать он тоже почти что не мог, и потому мысль о том, правильно ли он сделал, когда сдался властям, в голову ему прийти не могла.
В маленькое окошко, выходившее на океан, проглядывал лучик солнечного света. По другую сторону шелестело, накатывая на стены участка, море.
Боль медленно сменялась окоченением. В той стороне, где виднелась решётка, находился небольшой кусочек просохшего пола, и если бы Стефано мог об этом думать, то наверняка решил бы, что какой-то идиот просто не смог построить здание под прямым углом.
Он всё смотрел и смотрел на этот кусочек, но сдвинуться с места не мог.
«Дерьмовая смерть», промелькнуло в голове. Солнце скрылось из окошка, и мрак подступил со всех сторон.
Только когда стемнело окончательно, лязгнула железная дверь, и, подняв глаза, Стефано разглядел чёрный силуэт офицера в проёме.
Подъём.
Подняться Стефано
не мог или думал, что не мог. Несколько тычков под рёбра, впрочем, изменили его мнение, и, слегка пошатываясь, придерживаясь за стену рукой, он всё-таки встал.
На допрос.
Допрос на самом деле мало отличался от стандартных допросов, которые Стефано не раз проводил сам.
Ему светили в глаза, перед которыми и так всё плыло, и требовали ответа на простой вопрос:
Ты убил Габино Рамиреза?
Ответ «нет» не принимался, а другого Стефано дать не мог.
Наконец его взяли за подбородок, запрокидывая голову назад. Стул качнулся, балансируя на одной ножке:
Пойми, сицилиец, проникновенно произнёс офицер, нам всё равно сдохнешь ты или нет. Заключённые часто умирают здесь.
Мне Стефано закашлялся, с неудовольствием понимая, что ко всему прочему ещё и простудился, мне нужен адвокат.
Брови офицера поползли вверх, и на лице его отразилась насмешка.
Адвока-а-ат протянул он, очень хорошо.
Стефано рванули вверх, так что он едва не рухнул на пол, и, пнув под зад, заставили шагнуть к двери.
После недолгого прохода по коридорам который, впрочем, самому Стефано показался вечностью, его снова затолкали в камеру. Стефано не удержался на ногах и рухнул на пол. Какое-то время стены, ножки скамеек и чьи-то ноги плясали перед глазами, а затем чей-то сапог перевернул Стефано на спину, и новый голос с удивлением произнёс: