Здесь две спальни, сказала Джессика, отходя с прохода и пропуская Стефано вперёд,
чтобы тот мог заглянуть в каждую дверь, моя вон та, с кремовыми занавесями другую можешь взять себе.
Стефано кивнул, отставил в сторону чемодан и, повернувшись, посмотрел на свою случайную знакомую. Нужно было что-то сказать, но он не знал что.
Спасибо, произнёс Стефано осторожно, ты очень выручила меня. И я хотел сказать он собирался предупредить, что за ним могут следить, но не успел. Джессика шагнула вперёд и, оказавшись вдруг опасно близко, немного отвела в сторону ворот его рубашки-поло.
Что это? спросила она и кончиками пальцев очертила белый узкий шрам.
Стефано вздохнул.
Когда Стефано ещё не исполнилось восемнадцать, до того ещё, как он оказался в полиции и даже до того, как началась война, у него был друг Тонио Спинелли.
Тонио Спинелли появился на свет на виа Файко, в пяти минутах ходьбы от городского парка Палермо. Он был на два года старше Стефано, и когда ему стукнуло шестнадцать лет, оказался принят в мафиозную семью Occhio dOro, которая владела землёй в паре миль от того места, где мальчики росли. Территория клана относилась к восточной части Палермо, раскинувшись от Апеннинского дворца до подножия горы Celeste Cacciatore. Склонность Тонио заводить неподходящих друзей закончилась для него ссорой с отцом, порядочным потомственным мебельщиком. Тонио легко отказался от небольшого наследства и написанной ему на роду судьбы ради более весёлого общества разудалых корсиканских друзей.
То, что в начале можно было принять за бахвальство избалованного городского пацана, не желающего подчиняться запретам, довольно быстро оказалось окончательным выбором профессии.
Однако для корсиканских братьев сицилиец Тонио Спинелли так и не стал своим. Всего несколько месяцев длился его недолгий взлёт Тонио Спинелли погиб в перестрелке, прикрывая отход других, более ценных и более умелых людей.
Стефано смотрел, как постепенно угасают его глаза. Он сидел на жёстком стуле в больнице Порта Нуовы, а Тонио к тому времени едва мог дышать.
«Я отомщу за тебя», думал Стефано, сам не замечая, как повторяет древний сицилийский закон: «Кровь за кровь».
Впрочем, отомстить оказалось не так легко. Ему потребовалось достаточно много времени, чтобы подобраться к тому, кто отдавал приказы дон Томео звали этого корсиканского сеньора.
Стефано успел уже немного повзрослеть, а дон Томео все так же правил в Палермо и зазывал на роль прикрывающих отход маленьких глупых сицилийцев. Стефано к этому моменту уже поступил на службу в полицию желающих пойти на эту работу было немного. Полицейских в Палермо недолюбливали точно так же, как это было на Старой Земле.
Никогда и ни у кого не было доказательств преступной деятельности дона Томео. Впрочем, Стефано и не собирался доказывать ничего. Он просто встретил Томео в переулке и всадил три пули в одутловатое тело немолодого уже мафиози одну под ребро, одну в разбухший живот и ещё одну в лоб.
У Стефано не было плана он никогда не умел заглядывать вперед. В тот же день Стефано дал показания, в которых сказал, что дон Томео сам пытался убить его. Не помогло
Стефано загремел в тюрьму за превышение полномочий. Однако полный срок отсидеть не успел. Началась война и старые обиды не интересовали уже никого.
Стефано ушёл добровольцем в полк для осуждённых и после войны вернулся назад. Палермо тогда сильно пострадал, столица переместилась в Сартен. Но кое-что эта история помогла Стефано понять: правила были созданы для того, чтобы их нарушать.
В Палермо, однако, больше не хотели видеть его в полиции, и Стефано отправился на Сардинию и там всегда не хватало служащих органов правопорядка. Их не хватало везде.
Я воевал, коротко ответил Стефано, как этот боксёр.
Настроение продолжать разговор мгновенно прошло, и, извинившись, он попросил отпустить его в душ, где надолго застрял, рассчитывая на то, что Джессика забудет о его присутствии.
Собственные его мысли вертелись вокруг двух дел.
Первым был найденный на скотобойне труп дело так и не удалось распутать, и Габино продолжал убеждать Стефано, что как бы ни старались, убийцу они не найдут. Стефано и сам подозревал, что это висяк. Единственную ниточку обрезали. Оставалась ещё семья убитого, но стоило ли трогать её он не знал. Дочь и жена пострадавшего рассказали всё, что могли знать. Стефано уже дважды опросил его коллег но и это результатов не дало.
Второй проблемой стал недавний звонок своеобразное продолжение письма, после получения которого он потерял дом. Страха не было, хотя Стефано и догадывался, что впереди ждёт ещё больше проблем. Зато было лёгкое раздражение как будто Таскони был его старым знакомым,
который всё и всегда умудрялся делать не так.
Против воли Стефано ловил себя на мысли, что поход в оперу для него не столько деловая встреча, без которой нельзя обойтись, сколько возможность ещё раз увидеть корсиканца.
Стефано откинулся на кафельную стену и снова увидел перед мысленным взором высокую фигуру, закутанную в чёрный плащ. На Таскони было приятно смотреть.
«Он корс!» напомнил себе Стефано, едва обнаружив, что рука начинает машинально поглаживать член, и открыл глаза. Зуд в промежности, впрочем, от этого не прошёл. Даже попытка представить Марту в открытом купальнике ни к чему не привела. Зато Стефан вспомнил, что ничего не сказал ей о своём переезде, и всякое желание плескаться напрочь прошло.