Сегодня она решила, что «готова». Да и куда дальше тянуть, отговорка про женские дни уже просрочена, и кровать вот она, пожалуйста. А Ольша теперь, когда пытка так близко, это ясно как день, не готова. О нет, она не готова. Если только рыдать и валяться у него в ногах, умоляя непонятно о чём.
Погруженная в панику, она не заметила даже, как за стеной умолкла вода. И опомнилась только, когда Брент спросил встревоженно:
Ольша всё хорошо?
Да, она вскинулась, улыбнулась и торопливо оттянула рукав пониже. Да, конечно. Немного задремала, я сейчас
И проскользнула в ванную, пряча в кулаках грязные ногти.
Глава 12
Вернувшись в комнату, она снова закрылась в ванной, где до этого уже отмокала без малого час. А вышла в одной только рубашке, розовея от смущения.
Рубаха была мужская, тоненькой хрупкой девушке она почти годилась в платья. И Ольша была в ней такая хорошенькая, что Брент коварно приподнял её за талию и чуть-чуть покружил, а потом прижал к себе и поцеловал.
Отвечала она как-то скованно.
Стесняешься?
Нет немного
Эй. Хочешь, не будем торопиться?
Всё в порядке, она улыбнулась, а потом снова спряталась у него на груди. Просто неловко
Он вздохнул и чмокнул её в макушку.
Ещё днём она была куда более открытой: целовала жарко, хулиганила, куснула его за губу, полезла под рубашку. А теперь застеснялась. Загадочная женская натура! Что это на неё так полумрак, обстановка? Может, стоит совсем погасить свет?
Девчонка стояла рядом, так близко, в одной рубашке и даже Брент скользнул рукой по боку, убеждаясь без белья. Такая нежная, тёплая, совсем недавно такая отзывчивая. Вцепилась пальцами в его рубашку, дышит прерывисто и вся сжалась.
Он погладил
её по плечам. Аккуратно приподнял пальцами подбородок. У Ольши дрожали губы и покраснели глаза, как будто она собиралась плакать.
Прости, прости, прости бормотала она едва слышно.
Ольша?..
Прости, пожалуйста, пожалуйста, прости, прости, я знаю, мы договаривались, и я совсем не против, и всё обязательно, но только можно, пожалуйста
Брент задумчиво провёл пальцами по её щеке. Девчонка вздрогнула, как от удара. И во взгляде у неё было что-то нездоровое.
Брент хорошо понимал, что Ольша не в порядке. Она и не могла быть в порядке: война, плен, и при их встрече она выглядела всерьёз больной, бледной и очень худой. Но за время пути она как будто восстановилась, ожила, повеселела, похорошела. Перестала быть похожа на умертвие. И после той истерики в Рушке её как будто отпустило, она расслабилась, выдохнула, и на ухаживания отзывалась робко но всё же охотно.
Можно было ожидать, что она засмущается. Но это не было смущение. Ольшу трясло, взгляд стеклянный, и она так и повторяла, как заведённая:
Прости, прости, прости только, пожалуйста
О чём именно ты просишь?
Брент старался говорить мягко, но она всё равно вжала голову в плечи.
Я просто можно, пожалуйста трахаться не сегодня? П-пожалуйста, я
Конечно.
Можно можно завтра утром, чтобы на кровати, ты же хотел на кровати. Просто завтра, хорошо? Я буду в порядке, я правда буду в порядке, это только сегодня, я просто я Пожалуйста И ещё если это не может быть, ты мог бы дать мне денег?
Брент нахмурился.
Денег?
Четвертак. Пожалуйста? То есть, не просто дать, конечно, а вычесть из контракта, можно даже вычесть больше, я не знаю, с процентами, только чтобы четвертак сейчас? Лавки уже все, наверное, закрыты, но я поспрашиваю, может, кто-нибудь
Что тебе нужно-то?
Крем.
Брент почувствовал себя очень, очень тупым.
Какой крем?
Ну, чтобы входило лучше, и не насухую чтобы на на утро. Это не потому, что я тебя не хочу, я хочу, и ты очень хороший, и мне всё нравится, но так было бы
Очень захотелось её встряхнуть как следует, но делать этого Брент, конечно, не стал. Довёл её до кровати она вся сжалась, но не сопротивлялась, усадил на край, сам сел рядом. Накинул на неё одеяло, приобнял.
Девчонка вцепилась в ткань и наконец-то замолчала.
Ольша. Котёнок. Так. Во-первых, да, я могу дать тебе денег. Рассчитаться полностью без банка не получится, но пару сотен конечно. И если тебе нужно будет что-то крупное, ты можешь сказать мне, и мы что-нибудь придумаем, хорошо? Посмотри на меня.
Она помотала головой. Брент вздохнул.
Во-вторых. Я взрослый мальчик. У меня есть и крем, и вазелин, и презервативы. Я люблю кровати и простыни, а ещё чтобы всё удобно надевалось и хорошо входило. Тебе не нужно выпрашивать у меня деньги и бегать ночью по городу, чтобы не, как там ты сказала, трахаться насухую. Это моя забота.
Какой же первостатейный мудак был её Лек, если сейчас эта девочка так смотрит на Брента!
Можно было остановиться на этом, почувствовать себя рыцарем и дать ей разрыдаться на широкой груди. Но это было бы неправильно, и Брент всё-таки спросил:
В-третьих. Ольша я давлю на тебя?
Нет, нет
Ты не хочешь близости? Ты можешь так и сказать, и
Нет, нет! Я не против, всё хорошо, я просто можно и сейчас, я только умоюсь и
Она тяжело дышала и тряслась всем телом. Пальцы сжаты до белизны, стиснуты зубы, лицо белое-белое, а в глазах что-то безумное, звериное.
Хотелось обнять её, прижать к себе, сцеловать этот страх. Но её реакция была такой однозначной, такой говорящей, что Брент заставил себя отодвинуться и только подтянул одеяло так, чтобы девушка смогла замотаться в него глубже.