Ольша ощущала его силу, как перекатывающуюся внутри дрожь. Немного странно, но не неприятно, как будто весь мир вокруг немного сдвигается и встаёт по-новому. Что именно Брент прощупывал, она понять не могла, только вздрагивала и немного плыла. А он уверенно расставлял в бумагах какие-то пометки.
Совать нос в чужие дела было нехорошо, но Ольша не удержалась и вытянула шею лишь для того, чтобы разочароваться: на карте она опознала только реку, да и ту без уверенности.
Брент закончил, убрал чертежи и, нахмурившись, уткнулся в схему конструкции. День был довольно тёплый, Ольша выдыхала в повозку обогрев не чаще чем раз в четверть часа, и потому решила взять себе чуть больше узлов, но всё равно собрала свою часть втрое быстрее Брента.
Наконец, всколыхнулась сила, и центральных узлов коснулась чужая воля, всё равно, как если бы она держала в руке котёнка, а он накрыл его своей ладонью и погладил. Конструкция поднялась и развернулась едва видимым бледным шаром, тонкие нити-щупы выстрелили в Стену, и почти сразу же перед людьми золотистыми огненными линиями вычертилась схема стихийных конструкций Стены, прекрасная и сложная.
Брент разглядывал её какое-то время, а потом кивнул и взялся за рычаг, и повозка медленно покатила по дороге дальше.
Записать что-нибудь? предложила Ольша, всматриваясь в схему.
На её взгляд, придраться здесь было решительно не к чему: хорошо сбалансированные, умеренно нагруженные узлы, гладкие, насыщенные линии. Но Брент смотрел хмуро и что-то не глядя чёркал в тетради.
Глава 8
В итоге остановились до заката, в деревеньке на десяток дворов, которую, к счастью, почти не тронули шрамы войны. Большинство путешественников предпочитали ночевать в городке дальше по дороге, и гостиницы здесь не было, но Брент довольно быстро договорился о постое с одним из местных. Ящера забрали в сарай к сородичам, где в широком корыте лежали рисовые побеги и листья куда лучше ёлки для любого порядочного шитаки! а люди устроились на полупустой летней кухне.
Суетливая хозяйка обещала ужин попозже, почему-то всё время извиняясь, а Брент откинулся на печь, вытянул ноги и, кажется, уснул.
Зря он всё-таки сидел полночи, кольнуло Ольшу. Нехорошо вышло.
Эй, она тронула его за плечо. Тебе надо постирать
что-нибудь? Я бы сходила пока
Раньше Брент всегда стирался сам, и сейчас глянул на неё из-под ресниц с недоумением. Но эти его надтреснутые мозоли и он ведь даже воду нагреть не может.
У меня в контракте что-то там написано про хозяйство, насупилась Ольша. Ладно, не портки, хоть рубашки-то!
Брент хмыкнул, но согласился.
Рубашки у него были огроменные, Ольшу в такую можно было бы завернуть раза три. Зато из мягкой хорошей ткани и не затасканные, стирать легко. На фронте одну и ту же одежду могли носить неделями, пока она не начинала стоять колом и рассекречивать место дислокации войск пронзительной вонью, но сейчас условия были лучше, да и запас рубашек у Брента был приличный.
Ольша растёрла ладони друг о друга и провела по мокрой ткани так, что от неё хлынул пар. Иногда всё-таки хорошо быть огневичкой. Как бы она марли себе кипятила без силы? И сушила как прямо на ёлке? Вот уж конечно высокий уровень санитарии!
Стихия охотно отзывалась на простые, привычные действия. После долгого удержания тяжёлой конструкции это казалось отдыхом, так что на кухню Ольша вернулась в хорошем настроении: пихнула Бренту стопку рубашек, торжественно водрузила на стол миску и потребовала аптечку.
Он выразительно поднял брови. Ольша расфырчалась, а потом упёрла руки в боки. Брент бессовестно заржал, и это так его увлекло, что опомнился мужчина уже тогда, когда Ольша вдумчиво обрабатывала мозоль на его правой руке.
Да ерунда же
И попытался отобрать руку, но Ольша держала крепко.
Отвык совсем, неловко буркнул он и улыбнулся.
От лопаты?
От конструкций. Здоровенная такая мышцы гудят, и в сон тянет.
Ольша посомневалась немного, но всё-таки предложила:
Размять тебе что-нибудь?
Не, не
Он притянул её к себе свободной рукой и коротко поцеловал в губы. А потом послушно терпел, пока девушка аккуратно расшивала глубокую трещину, щедро закладывала в неё заживляющую мазь и обматывала бинтом.
А есть я как по-твоему буду?
Ложкой!
Брент рассмеялся и поцеловал её снова, дольше и глубже.
Готовила хозяйка, к слову, хорошо, и её кисловатый творожник с ягодами был выше всяких похвал. Главенствовал за столом, конечно, рис в масле с травами, вокруг в мисочках стояли маринованные овощи, и Брент снова повеселел, узнав знакомую еду. А потом ушёл секретничать с хозяйкой и вернулся с десятком свёртков со всяким пахучим сеном, из которого наколдовал крепкий до черноты чай.
Щедро сыпанул соли, а потом долил до верха кружки молоком.
Пробовала Ольша с осторожностью. Оказалось странно, но всё-таки скорее приятно, а вот Брент поморщился: погоня за вкусами детства, похоже, пока не принесла успехов.
Дай-ка схему, сказал он, наконец. Хоть выучу её, что ли
Ольша вынула свой рисунок и послушно дорисовала всё то, что оказалось нечитаемым из-за чёрканий. Брент сосредоточенно разглядывал линии и шевелил губами и пальцами.