Тогда продолжим, пригубив воды из серебряного кубка, Карвус снова переложил перед собой стопку листов. Этот разжалованный жнец
Совершенно не по делу разжалованный, вставил Ракавир.
Мы не станем обсуждать здесь дела военных, вяло запротестовал народный преатор. Наш суд не трибунал. Мы решаем
А я стану обсуждать. Ибо глупость несусветная. Это двенадцатый случай за прошедшие пять седмиц, когда военный трибунал незаслуженно лишает звания и казнит, отправляет в тюрьмы и ссылает в каменоломни молодых солдат. Опростоволосились на празднике теперь лютуют. Ни один офицер не был наказан! Смею напомнить, что солдат показал себя храбрецом при нападении великанов на Сайнарию и спас несколько высокопоставленных особ. Сам получил ранения, но продолжал защищать людей. За что получил благодарность и награду Посему вот вам мое единственное, окончательное слово. Предлагаю солдата оправдать. Он и так лишился меча и уже никогда не вернется в армию.
Тот, кто хоть раз брал в руки меч поймет, что это значит для едва оперившегося воина. Я говорю: невиновен. Думаю, Совет поддержал бы меня.
Ильгар смотрел в спину удаляющегося Ракавира со смешанными чувствами. Он ожидал, что Дарующий, так высоко стоявший в иерархии нового мира, выбросит его из головы и заставит Рику сделать то же самое. Но это даже поверить сложно.
Суд закончился быстро. Закончился так, как не должен был. И Ильгар радовался этому.
Его освободили прямо в зале. Он отказался от положенного жалования в армии, не захотел и обращаться к местному вербовщику для работы в полях или гончарных и прочих лавках. Просто забрал свою одежду и, к немалому удивлению интенданта, обломок меча. Сунул его за пояс, приложил три пальца ко лбу и вышел на улицу.
Сайнария была подернута соленой пеленой, но чудовищно прекрасной. Как та мелодия в ночи.
Глава 32 Ная
Патруль появился внезапно. Его уже и не ждали на горной дороге далековато от Лота. Хорошо, Хостен попридержал колдунов выбраться из бочек, велев потерпеть еще немного. Как чувствовал.
Четверо всадников преградили телеге путь, вынырнув из-за скалы. Пятый дожидался в сторонке. Суровые ребята, все при оружии, напряжены точно тетива на луке. Глаза так и рыскают, осматривают с подозрением телегу и самого возничего. Да не поймешь, чего больше усердия или страха. Знатную, видимо, задали Дарующие жнецам трепку за упущенных колдунов, головы чьи-то точно полетели, оттого теперь вояки землю носом и рыли.
Окружили телегу по всем правилам, оружие наставили, учинили допрос. Хостен слез с козел, стянув шляпу, кланялся с почтением, с готовностью сбросил мешковину, показал груз. Чопорный офицер в новенькой, словно с парада, форме, кривясь, слушал вполуха. Старая телега, с замызганными неизвестно чем бочками, интереса у него не вызвала. Но приказ есть приказ. Надо досматривать.
Вы, господин офицер, чего в телеге найти собираетесь? Тут, окромя бочек, ничего нет. А хотите, рыбкой угощу? Оголодали, поди, целый день на дороге торчать на пустой живот, Хостен опередил жнеца, скинул крышку с ближайшей бочки, запустил огромную пятерню внутрь. Вытащив щедрую горсть, истекающей жирным рассолом рыбы, сунул офицеру в лицо, капая на форму и начищенные до блеска сапоги. Кушайте, не стесняйтесь. Вкуснотища, хоть с костями ешь. Для служивых не жалко. Я ж понимаю, как нелегко вам приходится.
Офицер отшатнулся от пихаемого угощения, выругался сквозь зубы, узрев пятна на стеганке:
Что б тебя зараза!
Возница виновато закачал головой.
Ай-яй-яй. Извиняюсь, господин офицер, попачкал вас малость. Ща все исправлю, и следа не останется, плюхнув рыбу в бочку, что во все стороны полетели брызги, привратник схватил грязную тряпку с телеги, потянулся обтереть стеганку.
Жнеца чуть удар не хватил.
Уйди от меня, старик! прорычал он, отталкивая подальше не в меру заботливого путника. Новую форму сгубил, лиходей.
Не горюйте вы так, делов-то. Хотите, женке отвезу, она постирает? Мы недалече живем, в двух днях пути. А поедем ко мне в гости, я вас бараниной угощу, молочком напою. А, может, и чего покрепче сыщем, подмигнул Хостен.
Дурак! выругался вновь офицер. Проваливай.
А капустки опробовать не желаете? Славная, с клюквой, привратник поспешно сдвинул крышку с другой бочки. В знак примирения, чтоб обиды никакой у вас не осталось. Не побрезгуйте!
Текущий между грязных пальцев сок вызвал у жнеца омерзение.
Вот привязался Убирайся уже, старик, не мешайся под ногами!
Не хотите, как хотите, Хостен шмякнул капусту обратно в бочку, обтер об штаны ладонь. Напрасно не откушали, я ведь от чистого сердца предлагал. Направился к козлам, похлопал по морде Холодка. Поехали домой,
дружок.
А знатный у тебя конь, подошел к вознице один из вояк, со знанием дела оглядел жеребца. Сильный. Такую тяжесть один тащит, и даже не притомился.
Порода особая. Эрверская. Сильнючий, как бык, а упрямый, как осел. Если упрется, с места не сдвинешь. Я однажды полдня простоял на обочине под дождем, пока морковкой не задобрил дальше идти, сокрушенно вздохнул Хостен.
А где брал жеребца? не отставал патрульный, продолжая дотошно осматривать Холодка.